– Хрень какая-то, мужики.
– Точно. Что скажешь, «Партизан»?
– Про всё не скажу, одно скажу – не нравится мне всё это – душком припахивает. Кому служим – не понять, начальников над нами, кроме… этого – нет и сам он, хрен знает, с какой горы спустился. Не бывает в стране Советов, чтобы над рядовыми бойцами командиры гроздьями не висели. На что мы с Ковпаком сами по себе по лесам шастали и то и политруки над нами поставлены были, и особисты из своих, и трибунал исправно работал.
– То так. Нам на «пятачке», где башки не поднять, тоже каких-то ухарей из особотдела придавали, чтобы настроения среди личного состава выяснять, да кто кому чего лишнего сболтнул.
– И что?
– Ничего, заполнит такой барбос протокольчик и в блиндаж, на нары щёчку давить, – криво усмехнулся «Кавторанг». – А в тот блиндаж или пулька шальная залетит, или гранатка закатится.
– Так что нам офицерика того мочкануть и врассыпную?
– Куда нам без документов? Мы под ним, как кобель на короткой цепи ходим.
– Чего болтать попусту? Может, и туфта всё это, только нам ни один хрен, – жёстко обрезал «Полковник». – Нас с зоны вынули – и ладно. Мы нынче вон тушёнку жрали, а зэки – баланду пустую хлебали. Лично я обратно не хочу. Если даже в бега подаваться, надо прежде жирок на костях нарастить, да понять, что почём. От добра добра не ищут. Лучше давайте думать, как нам офицерика ублажить… Слышь ты, «Абвер», как там у немцев было?
– Лагерь учебный был на зоны разбит, из одной в другую без пропуска не сунешься. Если занятия, ну там на полосе, стрельбище или на ключе стучать, то одни приходят, другие уходят, не пересекаясь. Для этого специально две двери были – в одну заходишь, в другую выходишь. За этим строго следили. Я свое отделение знал, а больше никого.
– Ну, вот и нам так надо, коли офицерик просит… – кивнул «Партизан». – Меньше знаешь, дольше живёшь. Сдаётся мне, лихое дело тут затевается, коли кто-то не желает, чтобы мы все друг дружку по мордам узнавали. На пятёрки и десятки только подпольщики разбивались, которые под немцами ходили. Знавал я их, когда связником был. Гестапо их возьмёт, да выпотрошит. Следаки немецкие любого разговорить умели – ногти плоскогубцами рвали, как зубные доктора коренные зубы, одним махом, а после сигареты горящие туда тыкали. Всё узнавали, да только дальше пятёрки ходу им не было. Эти бы и сказали, чтобы мук избежать, только не знали ничего. Вот и нам так надобно.
– Что для дела хорошо, а для нас еще лучше, – согласился «Крюк».
– А для нас каким боком?
– Коли МГБ до нас доберётся, так всего не узнают. Глядишь, успеет кто на дно залечь и тем убережётся.
– При чем здесь МГБ?
– При том, что ловить они нас будут пуще, чем английских шпионов. Не знаю, кому это надобно, но желает он нас в пику им натаскать. Чего барбосы эмгэбэшные нам не простят – семь шкур спустят, лишь бы узнать, под кем мы ходим.
Замолчали все. Задумались.
– А точно, под кем?
– Не знаю. Но, думаю, кто-то из вождей наших, желает от особистов прикрыться. Или… «Хозяина» скинуть.
– Ты что такое говоришь? Кто же на такое решится!
– Те, кто под ним ходят, – то есть все! Они теперь начальники, а завтра – девять граммов в затылок в подвалах лубянских схлопочут или по этапу пойдут, как обычные зэки. Мало что ли вы на зоне больших начальников встречали, которых блатные к параше определяли или в прачки бельишко им стирать. Они тоже раньше при высоких чинах были и с Самим за ручку здоровались.
– Есть такое дело, был у нас на зоне один нарком, который в каждой газетке на первой странице, – кивнул «Полковник». – Полгода не протянул. И что интересно, опера и «Кум» его, вместо того чтобы прикрывать, крепче прочих гнобили, может, попросил кто, а может, по злобе. Ну, он и полез на колючку, чтобы его вертухай приложил.
– Точно. Я в банды хаживал и видел… У урок, всё как там, наверху, – все готовы друг дружке горло перегрызть, чтобы сверху оказаться. Кто главарь, тот и жив и нижних топчет. Никто никому не верит, все перья и стволы настороже держат. Может, кто-то из тех, кто в красном уголке на стенке висит и решился… А коли решился, мы в самый раз для такого дела – никого, кроме офицерика, не знаем и рыпаться не будем, а вскроется что, нас в распыл пустят и в землицу закопают.
– Не высоко задираешь?
– В самый раз! Вы сами прикиньте: кто еще мог нас с нар выдернуть? Вот так, запросто? Местным это не по чину, да и не решились бы они. Это только если оттуда, где красные звезды над Москвой горят.
– Так они что, против Самого нас бросят?
– Может быть… Оттого и отбор. Из нас каждый огонь и воду прошёл. Злые мы – скажи «фас», любого перегрызём. Эмгэбэшники – те щенята против любого из нас. Вы сами-то по головам посчитайте: «Полкан» – разведка, через нейтралку к немцам, как домой шастал. «Кавторанг» – душа полосатая, с десантами ходил, врукопашную с фрицами схватывался. «Партизан» – тот целые обозы из-за жратвы резал. Про «Диверсанта» вообще молчу, этот фрицами дрессирован. Я, «Крюк», в бандах свои университеты прошёл. И других таких же мы сами подбирали – головорез на головорезе. Такая компашка много чего натворить может, прежде чем ее «краснопёрые» из автоматов покрошат.
– Но как же мы?.. Он же вождь!
– А кто нас спросит? Или нас запросто так тушёнкой американской кормят, как на убой? Бесплатный сыр – он только у «Кума» в кабинете!
– Верно. Нет нам хода назад. Даже если обратно на зону вернуться – не жильцы мы, в первую же ночь нас порешат. Свидетели мы: то знаем, чего не положено, хоть и не знаем ничего. Так что придётся верой и правдой. А там или ишак, или султан…
– Или всё царство.
– Ну, или так. Наше дело зэковское: день прожили – и ладно. А если с харчами, да в тепле, да под одеяльцем, то чего еще желать!..
* * *
А вот и список: автомобили грузовые – три штуки, запчасти к ним и бочки под горючку, туши свиные и говяжьи, мука, крупы, сахар, тушёнка американская в ящиках, столы-стулья, подушки с одеялами и даже простыни, инструмент разный шанцевый и плотницкий, электрогенератор бензиновый – аж два, бушлаты – триста, сапоги – кирза и хромовые – тоже, полушубки овчинные для охраны, валенки, лыжи… Длинен список…
Чешет снабженец макушку, вздыхает. Где столько взять, а главное, как списать? Потому как выдаёт всё не по накладным, а под личную просьбу начальства. Ну, да ладно, списать не вопрос – много чего через зэков на сторону уходит. Но коли теперь всё это отдать, что себе останется? Это же полгода придётся на бобах сидеть. Ну, или другие лагеря подурезать. А может, и так. Зэкам всё одно голодать, чай не помрут, а помрут – туда им и дорога изменникам и шпионам. Чего их жалеть…
– Сидорчук? Твою маму! Где ты там?
– Здесь я, товарищ майор!
– Начинай отгрузку.
