– Деньги в мешок! – приказали грабители.
Кассиры трясущимися руками сгребли всю наличность, в том числе из сейфов.
– Кто двинется – считай покойник.
А никто и не собирался оказывать сопротивления – послевоенные бандиты милосердием не отличались, многие из них фронт прошли и жизнь чужую забрать было для них пустяком – резали и стреляли они, не задумываясь.
– Уходим!
Налётчики попрыгали в грузовик, угнанный час назад. Но им не повезло – с параллельной улицы вывернул патруль, который заметил вооружённых, не по форме одетых людей.
– Стой!..
Грузовик рванул с места.
– Стой!.. Стрелять будем!
Солдаты сдёрнули с плеча автоматы и открыли огонь. Автоматные очереди прошили тент, несколько ткнулись в борта, пробивая их насквозь.
– Чёрт! – вскрикнул кто-то. – Зацепило!
– Вали их!
С борта ударили очереди. Офицер, качнувшись, осел на землю, солдаты раскатились за какие-то столбы. Грузовик быстро домчал до окраин городка, свернув на просёлок, ведущий в лес, куда никакая погоня просто так не сунется. Здесь всё поделено – большие города, железная дорога, райцентры за советской властью, а леса, мелкие деревни и хутора за «лесными братьями».
В тридцати километрах от города грузовик бросили. Двоих раненых положили на импровизированные, вырубленные из жердей носилки и потащили в лес. Один был совсем тяжёлым, без сознания, и голова его безвольно моталась при каждом шаге. Другой крепился, мыча от боли.
Шли с полчаса, петляя по лесу, заходя в ручьи и речки. На поляне встали на привал. «Партизан» подошёл, глянул на раненых. Все напряжённо молчали, потому что понимали, догадывались…
– Что делать будем? – спросил «Партизан», оглядывая лица.
– Унесём в лагерь, а там…
– А там они помрут. Без лекарств и медицинской помощи.
– Можно аптеку в городе взять…
– Чтобы на новые пули нарваться?.. – «Партизан» отстегнул, бросил на землю сапёрную лопатку.
– Не по-людски это, – сказал кто-то.
– А на войне как же? Или вы за линией фронта своих сослуживцев тяжёлых, хоть даже дружков закадычных, не добивали или вы с ними по немецким тылам таскались?
– Так-то война. Там приказ и фрицы – к ним живыми попадать нельзя было. А здесь они своей смертью уйти могут.
– И кровью наследить? Вон смотрите, с носилок течёт.
И точно, из-под раненых, хоть и перетянули им раны тряпьём, капала на траву, на землю кровь.
– Чтобы «краснопёрые» по каплям, как по тропинке, к нам пришли? Но даже если не придут – зачем им мучиться, когда не жильцы они?
Прав «Партизан» – нет у них госпиталей, хирургов и медсестёр. И даже лекарств нет. Коли ранили тебя, то считай, что убили, если своими ногами идти не можешь. «Партизан» всё это проходил, там, в белорусских лесах.
– Кто?
Молчат бойцы, головы опуская. И кто ниже опускает, того и выбирать надо:
– Ты… Ты… Ты… И ты! Выходи из строя.
Вышли. Встали рядком. И «Студент» встал. Непривычно ему такое дело, не фронтовик он, не разведчик, за линию фронта не ходил. Но понимает, что иного пути нет – тяжелораненых с собой не потащишь, да и не спасёшь, только лишний день-два они промучаются. И еще понимает, что если не он, то – его, чтобы другим неповадно было.
– Что делать ясно?
Кивнули. И раненому ясно, тому, который в сторонке, в сознании – выворачивает голову, приподнимает, вслушивается, пытаясь понять, о чём разговор. Понимает, но надеется, потому что все и всегда надеются до самой последней минуты. Спрашивает негромко…
– Вы не оставите меня? Я сам… Я смогу…
– Не оставим, – успокаивает его «Партизан». – Выкарабкаешься, рана-то пустячная, в неделю зарастёт.
Улыбается ободряюще – легче так, когда смерть неожиданно приходит. И жертве легче и палачам. И уже подходят, приближаются отряженные бойцы к носилкам, в рукавах финки пряча. Склонились, спросили что-то… И склонившись, ударили с двух сторон – один в сердце, другой горло перехватил. Такая смерть – страшная и… милосердная.
И «Студент» ударил, того, второго, что без сознания. Такое ему послабление вышло – человека убить, который тебе в глаза не смотрит, который уже почти мёртвый…
Тела положили в яму, забросали жердями и ветками, чтобы грунт, когда трупы сгниют, не просел. Засыпали сверху землёй без холмика, креста или дощечки с именем, заровняли, притоптали дёрном, и мусором лесным замаскировали, чтобы никто никогда не нашёл той могилы.
Постояли с полминуты и пошли. Потому как война, где приходится убивать и умирать, где это в порядке вещей и глупо сожалеть или рыдать над каждым покойником. Сегодня кто-то, завтра – ты… По всем не наплачешься… Так они на фронте воевали. Так на зоне срок тянули, где тоже приятелей чуть не каждый день хоронили. Привыкли они к смерти…
– Подтянись. До утра нужно залечь…
Идут бойцы параллельными цепочками, чтобы след не натоптать на случай погони и облав. Как волки идут, принюхиваясь и прислушиваясь к звукам лесным, готовые в любой момент оскалится и глотки рвать. Хищники они. Но и жертвы…
* * *
– Зэки сберкассу ограбили и двух милиционеров положили.
– Что за зэки?
– Те, что с этапа сбежали, конвой зарезав.
– Кто сказал?
– Все о том говорят. Милиция их в розыск объявила, награду обещает.
Недоверчив «Оборотень», опаслив. Никому и ни во что не верит, оттого, наверное, до сих пор и жив. Иные командиры, на посулы советской власти поддавшись, своих людей из лесу вывели и в Сибирь отправились или к стенке встали. А этот – таится по схронам и логовищам, меняя их чуть не каждую неделю – попробуй, сыщи его. Три облавы пережил, из петли эмгэбэшной выскочив. Кругом у него свои люди, которые шепнут о засадах и облавах, а не скажут, утаят – жизни лишатся.
– Узнай, где они хоронятся.
– В лесах, за болотом. Люди верные сказали. Но долго здесь не задержатся.
– Почему?
– Пришлые они, нечего им здесь делать. Теперь они при деньгах, и все дороги им открыты.
– Хорошо, если уйдут. Нам лишний шум ни к чему. Они кассы грабить будут, а Советы, обозлившись, облавы чинить, под которые мы угодим. Это наша война, не их. Они – бандиты, мы – борцы за свободу.
– Может, и бандиты, только кассу лихо взяли. Мы в города не суёмся, а они в самое пекло…
– Мы не грабители! – еще раз жёстко ответил «Оборотень». – Мы освободительная армия! Ставьте усиленные караулы и готовьте переход в запасной лагерь. Теперь здесь из-за этих бандитов небезопасно будет…
* * *
