Бегут зэки, как волки из-под облавы – вокруг красными флажками обложенные. Впереди дозор и «Партизан», как самый опытный, – побегал по лесам от карателей.
– Тихо!
– Что такое?
– Зайцы…
– Что за зайцы? Какие зайцы?
– Раньше зайцы из-под ног то и дело выскакивали, а теперь ни одного не видно.
– И что с того?
– А то, что кто-то распугал их. Может, люди, а может, собаки. Дичь просто так не разбегается. Оглядеться нужно.
Огляделись, на животах по кустам поползав. И точно, заметили:
– Пулемётный расчёт там и автоматчиков до отделения. Что делать будем?
– Уходим. Нам шум ни к чему. Ступать след в след, на ветки не наступать!
Пошли, пригнувшись, мусор лесной мысками сапог отгребая…
– Стоять!
А теперь что?
– Запах.
Верно – дымком табачным тянет, не сдержался кто-то из солдат, закурил, а ветер разнёс. Нет хода вперёд.
– Левее уходим.
Берег речушки, которая поперёк пути. Перекат, где удобно ее перемахнуть. И вроде всё тихо, но как-то тревожно – уж больно доброе место для засады.
– Всем наблюдать.
Смотрят зэки, которые бывшие фронтовики, которые вот так сутками вылёживали, за немцами наблюдая, огневые точки на карты нанося.
– Вон ветка сломана.
– Вижу.
– И завал вон тот… Стволы старые, а листва свежая, не пожухлая, словно кто-то специально ее наломал. Трава на обрыве чуть примята, видно кто-то за водой спускался. И ни одной птахи возле…
Намётан глаз у бывших фронтовых разведчиков.
– Отползи влево и сук сломай.
Треск, вроде бы случайный. И чьи-то глаза под каской между листвы. Засада!..
– Уходим…
И снова, по-пластунски, на животах по мокрой траве, по грязи. Но сколько не бегай… Вдруг лай собачий и голоса… Почуяли шавки «дичь», рванулись с поводков. Жуткое это дело – собаки, которые «друзья человека», но не зэка. Не любят зэки собачек – никаких! Не уйти от овчарок, которые натасканы на человечину, которые чуют, преследуют, рвут в клочья, грызут насмерть, если не оттащить.
Нет, не уйти!
– Вы – бегом, чтобы собак за собой утянуть, – показывает направление «Партизан». – Вы в обход. Но чтобы тихо!..
Разбежались бойцы – десяток, не скрываясь, топая по грязи, ветки ломая. Побежали куда глаза глядят. Другие, крадучись, по лужам, ручьям и камням ступая, в стороны разошлись, погоню через себя пропуская.
Близка погоня – тянут собаки проводников за поводки, бока взмылены, языки чуть не до земли свесились, лапы в землю упираются, хрипят злобно, с клыков слюна брызжет. За проводниками эмгэбэшники с автоматами скачут, на лицах азарт. Охота! На живых людей охота! Ату их, ату!..
Но не хочет «дичь» просто так сдаваться!
– Стой!
Остановились, разбежались, встали за деревьями, финки из ножен и голенищ потянули. Притаились.
Но не все. Трое не спрятались – на погоню развернулись. Их дело самое гиблое, им собак встречать!
Секунда… Другая… Выскочили овчарки на поляну, за ними проводники.
– Фас!.. Взять их!
Отпустили поводки – рванулись овчарки, к земле припадая, когтями землю рвут. Прыгнут, толкнут передними лапами, собьют жертву с ног, и, наскочив сверху, в глотку вцепятся. Потому что научены так, потому что ни одного беглеца порвали!
Присели зэки, выдернули из-за спин толстые палки. Выставили локти, влёт ударили собак по мордам, да сами не устояли, свалились на бок, но, падая, полоснули финками по шеям и животам овчарок, сцепились с ними, уже почти дохлыми, но всё равно злобными. Мотаются по земле кишки, мотаются собачьи морды, в руки людей клыками вцепившиеся. Жуть!
– Стоять! – орут, бегут проводники, на ходу автоматы из-за спины стаскивая. Сейчас всех длинными очередями посекут.
Да только не успеют! Из-за стволов, из-за укрытий выступили фигуры, руками взмахнули и проводники, за лица, за шеи схватившись, упали на землю, кровью обливаясь. Не зря зэки ножички в мишени и чучела метали – пригодилось. А там, сзади, приятели их, что в стороны разбежались, погоню нагнали и с тыла бесшумно напав, автоматчиков порезали, финки им в спины вогнав.
Всё!.. Была погоня, да не стало ее. Лежат на траве вперемешку трупы собак и людей. Кто-то еще шевелится, хрипит. Над одним «Партизан» склонился, за грудки тянет, в лицо заглядывает.
– Где еще засады? Где? Говори!
Раненый зверем глядит, головой мотает.
– Скажешь, скажешь…
Ухватился «Партизан» за рукоять финки, из раны торчащей, повернул чуток. Вскинулся раненый, вскричал, но только «Партизан» ему рот ладонью заткнул. И еще раз клинок провернул.
Круглятся глаза раненого, из орбит лезут. Страшно ему и больно. Так на войне правда добывалась, по обе стороны фронта. Не пронять бойцов таким зрелищем и хуже видали. На то и «языки», чтобы их развязывать…
– Слышь, командир, не переусердствуй, а то сдохнет раньше времени.
– Не сдохнет… Где еще засады?
Крутится в ране лезвие, мышцы подрезая, по кости сталью скребя. Кто такое выдержит!
– Говори!
– Там, – кивает раненый. Который уже жить не хочет, но лёгкую смерть принять. – Там за лесом, перед мостом до взвода. И в сторону посёлка пулемётные расчёты через каждый километр. И еще собаки…
Плотно «краснопёрые» лес обложили.
– Сколько всего сил?
– Не знаю. Много.
– А в сторону города?
– Там меньше… Там милиция.
Похоже, прав был «Оборотень», говоря, что в той стороне беглецов не ждут.
Удар, точный и милосердный.
– Патроны берите и гранаты. Всё лишнее оружие бросьте – не донесём. Ходу!..
Дозор впереди, два зэка «хвост прикрывают».
Впереди выстрелы. Все-таки напоролись!
– К бою!
Дальше всё понятно. Не новобранцы, воевали – рассыпались веером, побежали навстречу выстрелам, забирая в стороны, чтобы выйти во фланги.
Стучат автоматы короткими очередями… огрызается пулемёт… граната бахнула, еще одна. Дозор ведёт бой, не чтобы победить, чтобы выманить противника на себя. Всё ближе оружейная трескотня. Мелькнул между стволов дозор, кто-то идёт, прихрамывая, подволакивая ногу. Приблизились, залегли за пнями и корягами. Вдалеке замаячили красные погоны – идут цепью, паля во всё, что шевелится, пусть это даже ветка куста под ветром. Шума много, а толку мало. Краснопогонники не пехота, нет у них настоящего боевого опыта, они всё больше привыкли скопом безоружных зэков стрелять.
