– Отставить расстрел. Эти люди по нашей части.
– Что значит по «вашей»? У меня приказ ликвидировать бандитский элемент, оказавший сопротивление на месте. Вы кто такой? – В голосе подполковника зазвучали стальные нотки.
Капитан подошёл, раскрыл удостоверение. И развернул какую-то бумагу.
– По этим заключённым ведётся особое следствие. Теперь я их забираю. Здесь список.
Подполковник пожал плечами.
– А этих? Они согласились сотрудничать со следствием.
– И этих тоже. Всех.
– Они наших людей положили, чуть не два взвода. И раньше… – вяло возразил подполковник. – Лучше бы их теперь…
– Я знаю. Но у меня приказ. Выводите их во внутренний двор, там ждёт автозак.
Ошарашенные зэки стояли ни живы, ни мертвы, вернее – уже почти не живые, но еще не мёртвые.
– А ну, пошли!
Зэков вывели во внутренний двор, где точно стояли две с железными будками машины.
– По одному… Шагом марш!
И зэки стали забираться по ступеням и садиться, тесниться на узких скамейках, уже ничему не удивляясь. Потому что судьба зэка так переменчива – сегодня ты под расстрелом ходишь, а завтра армией командуешь или секретное КБ возглавляешь.
– Быстрей, быстрей, шевелись, уроды!
И зэки бежали и прыгали, и взбирались. А из окна второго этажа за ними кто-то внимательно наблюдал. Какой-то гражданский мужчина в сером пиджаке…
* * *
Товарищ Берия сидел. Все прочие стояли. По стойке «смирно». Немалые даже для этого кабинета чины.
– Как такое могло случиться? – тихо, но так, что мороз по коже пробирал, вопрошал товарищ Берия. – Чекисты, чёрт вас побери, наследники Дзержинского! Сорок семь трупов, не считая раненых. Сорок семь! Я требую объяснений!
– Противник… Выучка… Фактор внезапности… – жевали сопли бравые генералы и полковники. – Кто мог подумать, предположить, что простые зэки окажутся хлеще отъявленных фашистских диверсантов? Как заговорённые…
– А вы? У вас сборный отряд боевых офицеров-фронтовиков или вы барышень-курсисток набрали?
Генералы вздыхали и потели затылками.
– Что этот, как его… «Оборотень»?
– Ушёл, – тихо ответил кто-то из присутствующих.
– Ушёл? А вы кто, начальник областного МГБ или хрен собачий на поводке? У вас люди, техника, вам армия и пограничники в помощь. Как он мог уйти?!
– Не могу знать! Сейчас ведётся следствие по факту…
– Каковы потери у противника?
– Один убитый и трое раненых.
– Что? Один к сорока семи?! – взъярился Берия.
– Так точно!
– Каким образом? Меня интересуют подробности! Факты!
– Первая группа была ликвидирована тихо, холодным оружием, в том числе были убиты все служебные собаки. Вторая – в ходе скоротечного огневого боя. Они зашли с флангов и тыла…
– Это что, случайность?
– Нет, выучка. И еще… Они понимали, что им отступать некуда. Они ведь зэки.
– А вы без пяти минут лейтенанты, – пригрозил товарищ Берия. – Идите, готовьте мне подробный доклад о случившемся. В деталях. Я хочу понять, почему какие-то зэки положили чуть ли не два взвода боевых офицеров, потеряв лишь одного своего приятеля. Что это за диверсанты такие? Задача ясна?
– Так точно!
– Тогда пошли… Вон пошли!
Дверь захлопнулась. Товарищ Берия нажал на кнопку звонка. Но не того, который соединялся с общей приёмной. Другого…
В кабинет тихо зашёл человек в пиджаке и начищенных штиблетах.
– Садись, Пётр Семёнович. Что скажешь?
– Скажу, что в ходе проверки в боевых условиях вверенный мне личный состав проявил себя с наилучшей стороны.
– Давай без обтекаемых фраз. По существу.
– А если по существу, то здесь, как в футболе, счёт говорит сам за себя. При этом против них были не мальчики, были боевые офицеры с фронтовым опытом.
Лаврентий Павлович забарабанил пальцами по столу.
– Ты давай без фанфар – по пунктам доложи. Что с внедрением и ликвидацией банды «Оборотня»? Ушёл?
– Так точно, ушёл. Группа вступила в контакт, но… он смог обезоружить моих людей. Это было условием встречи, и они были вынуждены подчиниться. Там не было шансов.
– Провалил дело! Упустил бандита, который в руках у тебя был, а теперь по твоей милости совработников резать будет, как цыплят!
– Виноват.
– Почему не организовали преследование?
– Не успели. «Оборотень» знает лес и успел скрыться по заранее намеченному маршруту. А дальше… Дальше я вывел облаву на своих людей и им стало не до того. С последующей задачей они справились.
– Хочешь сказать, что они такие ухари, что смогли положить пять десятков опытных бойцов? Что это не случайность, не стечение обстоятельств, а ожидаемый результат? Или, может, ты им подыграл?
– Никак нет! Кандидатуры офицеров в группу преследования я подбирал и утверждал лично сам, случайные люди туда не попадали, приказ был стрелять на поражение. Всё было как в реальных боевых, как на войне. Тем не менее…
– Считаешь, они прошли проверку?
– Не все и не во всех группах. В других ситуация чуть иная, там погибло до четверти личного состава, но остальные показали себя с самой лучшей стороны.
– Отказники?
– Есть. Двое перешли на сторону «Оборотня», еще трое сломались во время инсценировки расстрела, согласившись сотрудничать со следствием. В других группах примерно та же ситуация.
– Не слишком суровая проверка? Под дулами кто угодно может слабину дать.
– Но остальные-то не согласились. Я не могу доверять своим людям, не проверив их в деле, не хочу подставлять свою голову, она у меня одна.
– Теперь веришь?
– Почти.
– Что значит «почти»?
– Стопроцентно я не могу доверять даже себе…
– А мне? – испытующе глянул сквозь пенсне Лаврентий Павлович.
«Пиджак» на мгновение замялся. Но ответил:
– И вам, товарищ Берия. Никому. Извините… «Верю – не верю» – это для гаданий на ромашке по поводу своей избранницы. Я предпочитаю опираться на факты, а не на догадки. В первой группе пять бойцов дали слабину, хотя проверки в лагере прошли. Значит, это потенциальные предатели. И очень хорошо, что они сломались теперь, а не в реальных боевых.
– Ты чуть не четверть бойцов своими проверками извёл.
– Хоть половину! Лучше пусть из десяти останутся трое, но те, которые не будут знать сомнений, подчиняясь приказу. Вам нужны были проверенные люди, вот я и проверяю… Эти вам не подойдут. Что с ними делать?
