Я судорожно выдыхаю, и все напряжение, скопившееся за последний месяц, разом вытекает из тела, оставив после себя легкость и головокружение – словно из меня вынули кости. Глаза моментально наполняются слезами.
– А как же кровь из носа… и синяки…
– У тебя в наличии признаки железодефицита, что с учетом анамнеза вызывает определенное беспокойство. Будешь принимать витамины и почаще проходить контрольные обследования. Кроме того, я рекомендую дважды в день закладывать в нос смягчающую мазь. Твоя слизистая воспалена, что стало причиной кровотечений.
– Витамины, смягчающая мазь – и все? – Слова звучат вяло и безжизненно, в них нет того радостного освобождения, которое циркулирует по венам. Язык все еще не в ладу с сердцем.
– И все, – ласково говорит доктор Гутьеррес. – Схему диспансерного наблюдения я подробнее обсужу с твоими родителями.
Он объясняет мне что-то еще, но я уже не слушаю, потому что телефон выпал из рук. А потом роняю голову на грудь и позволяю себе выплакаться.
Раздается скрип дверных петель, и меня обдает ароматом цветочного шампуня – Фиби опустилась на колени и обнимает меня за плечи. Нокс с шумом плюхается на пол с другой стороны.
– Ты уж прости, мы подслушивали. И мы так счастливы! – выдыхает Фиби.
Я тоже счастлива. Настолько, что даже не в силах говорить.
Мне требуется несколько минут, чтобы прийти в себя. Как бы я ни была благодарна Фиби и Ноксу за поддержку, я испытываю только облегчение, когда они меня оставляют. Надо бы позвонить родителям, однако перерыв на ланч вот-вот закончится, и я просто отправляю короткое сообщение, что свяжусь с ними позже. Представляю их реакцию: безмерно счастливы, что я не умираю, и даже прекратили сердиться на меня за то, что держала их в неведении несколько недель.
И тут я начинаю понимать, что есть одна проблема, которую нужно решить незамедлительно, если я намерена на самом деле расстаться с образом вечно больной девушки. Большую часть своей жизни я пользовалась правом на ошибку, и мало кто меня этим попрекал. Даже Нокс ходил вокруг на цыпочках, стоило лейкемии вновь поднять голову.
И пусть мне не требовались костыли, но я на них опиралась при каждом удобном случае.
Подумав, я отправляю сообщение на номер, который сохранила в списке контактов – хотя он предлагал мне его удалить.
Луис, это Мейв. Я должна поблагодарить тебя за видео. Оно нам очень помогло. И еще прости за то, что сказала тебе тогда на стадионе. Я не хотела. И это не отговорка. У меня был плохой день, и я отыгралась на тебе.
Мне правда очень жаль.
Я бы хотела как-нибудь встретиться и поговорить с тобой. Если ты не против.
Ну что ж, для начала достаточно.
Глава 22. Фиби
Четверг, 26 марта
Свежие граффити, накарябанные синим фломастером на стене женского туалета первого этажа, рядом с диспенсером для бумажных полотенец, сразу бросаются в глаза. Фиби Лоутон… – Последнее слово не читается – кто-то его перечеркнул черным маркером. Спасибо тебе, неизвестная благодетельница. Вероятно, это Мейв. Хотя нет – Мейв зачеркнула бы всю надпись.
Я смываю оставшиеся буквы. Надо же, и руки совсем не дрожат. В настоящий момент мне дела нет до какого-то граффити в туалете. За последние дни я получила еще два сообщения от Дерека в «Инстаграме», два раза убрала за сестрой и провалила тест, потому что чувствую себя как в аду и не могу сосредоточиться. К тому же Мейв опять помешалась на слежке за тем самым форумом и продолжает засыпать меня скриншотами. Некто с ником Темный Дух беспрестанно вопит: ГДЕ ТЫ, БЭЙВЬЮ2020?
А что же я? Я просто чувствую облегчение, потому что сегодня со школой покончено и можно хоть на несколько часов отвлечься.
Я вытираю руки бумажным полотенцем, когда дверь распахивается, и секундой позже появляется Джулс.
– А, привет, – бормочу я, растерявшись от неожиданности. Мы не разговаривали со дня просмотра видео с телефона Шона. Я даже в школе ее толком не вижу, если не считать демонстративных поцелуев с Шоном, да и то стараюсь проскочить мимо побыстрее.
– Приве-е-т, – тянет Джулс, стрельнув глазами по граффити. Похоже, надпись ее не удивляет. Я бы предпочла думать, что именно она мимоходом перечеркнула последнее слово – хотя бы в память о былой дружбе. Но более вероятно, что как раз Джулс и есть автор, учитывая, как она теперь близка к телу Шона. Ради него она готова дать ложные показания – вот уж чему никогда бы не поверила, если бы своими глазами не видела ту запись с телефона.
– Как там Шон? – Я бросаю мокрое полотенце в корзину.
Джулс открывает тюбик помады и надувает губы.
– Не прикидывайся, что тебя это волнует.
Она подводит контур, и без того безупречный. Я невольно облизываю свои сухие обветренные губы, достаю из сумки бальзам и досадливо морщусь – аромат кокоса, самый мой нелюбимый. Впрочем, лучше такой, чем никакой.
– Думаю, ему не хватает Брэндона.
Наши взгляды встречаются в зеркале, и Джулс опускает глаза.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ничего, – пожимаю я плечами. – Просто беспокоюсь за него. – Звучит фальшиво даже для меня самой. По Шону не скажешь, что он потерял лучшего друга. Наоборот – ходит по школе как ни в чем не бывало, даже еще больше задаваться начал.
А что, если некто решил поквитаться с Брэндоном?
Когда Нокс сделал такое предположение, я с ходу отвергла его как слишком нелепое. Однако же в момент гибели Брэндона Шон стоял рядом, да еще и подстрекал друга к прыжку. Судя по голосу с того видео, Шон был напуган до крайности, но давайте посмотрим правде в глаза – впоследствии он доказал, что при желании может быть хорошим актером.
Я смотрю на свое отражение в зеркале и потуже затягиваю хвост.
– Наверное, жутко сознавать, что это мог быть кто-то из вас?
– Что? – Джулс в замешательстве хлопает глазами.
– Любой из вас мог провалиться сквозь настил. Вы же все вместе хотели срезать путь через стройку.
Лицо Джулс демонстрирует непонимание на несколько секунд дольше, чем положено по ситуации.
– Ах да, – наконец мямлит она.
– Лишь по чистой случайности Брэндон спрыгнул первым, – добавляю я, сама не зная, зачем продолжаю разговор и что надеюсь вытянуть из Джулс, которая мне больше не доверяет. И все же я надеюсь отыскать трещину в ее броне – знак, что мы могли бы поговорить, как раньше.
Слушай, Джулс, а ты понимаешь, что можешь нарваться на неприятности, если полиции станет известно о твоей лжи?
Ты не думаешь, что родители Брэндона имеют право знать, что в действительности произошло с их сыном?
