– Я пришел за своей дочерью, – в третий раз повторил окончательно сбитый с толку Брылев.
Верховный Магистр дернул рукой, будто отгоняя муху.
– И она ваша.
Я поперхнулся заготовленной фразой. Вот так просто? Разочарование больно кольнуло под сердце. Какое-то мгновение, постыдное, мерзкое, я меньше всего думал о чужом счастье. Моя личная индульгенция провалилась, оставив во рту горечь, которую не смывало даже дорогое шампанское.
– Нееет!
Тонкий выкрик раздался из глубины зала. Встрепенулись гости, на столик возле сцены упал широкий луч невидимого прожектора. Рыжие перья волос, большие глаза, кукольное личико. Даже вещи те же, что на фото. Видно, Аня уходила в спешке. Сама, не по принуждению. Накрыло запоздалое озарение – вот почему я так придирчиво разглядывал ее инстаграм. Мне не давал покоя фон некоторых фотографий: с трудом, но все же узнаваемые интерьеры «Алистера Кроули». Аня бывала здесь раньше, а значит…
– Я член клуба, – дрожащим, но решительным голосом сказала она, – меня нельзя так просто…
– Можно, – мягко перебил Верховный Магистр. – Господин Брылев на восемь ступеней выше вас. Значит, он может продолжать делать с вами все, что пожелает. Вы ведь прочли членское соглашение, прежде чем подписывать. Нет? Сочувствую.
– Что за ступени? Что вы несете?! – не зная, куда деть пистолет, Брылев сунул его за ремень.
– Небольшая формальность. Для исполнения вашего желания вам нужно вступить в закрытый клуб «Алистер Кроули». Мелочь, согласитесь? Поверьте, все останутся в выигрыше. Вы вновь обретаете блудную дочь, а клуб обретает нового могущественного члена в вашем лице. У нас здесь отличная компания, господин Брылев, оглянитесь.
Калейдоскоп лиц поплыл, взрываясь и смешиваясь: политики, певцы, рок-звезды, бизнесмены, актеры. Они аплодировали и кричали, звали Брылева по имени. Забытая всеми Аня стояла, бессильно опустив руки. Из далекого далека я видел, как поднимается в красивых зеленых глазах приливная волна ужаса. Я и сам оцепенел. «…продолжать делать с вами все, что пожелает», – сказал Верховный Магистр. Это я вернул ее в кошмар. Слепо доверился родительской любви, не понимая, из каких темных заболоченных участков души произрастает это чувство.
– Вы не можете! – в отчаянии закричала Аня. – Вы не знаете, что он делал…
– Что же вы такого страшного натворили, Михаил Альбертович? – Верховный Магистр поджал бледные губы.
Брылев подался назад, заозирался нервно. Верховный Магистр покровительственно похлопал его по плечу.
– Полно. Вы трахали свою дочь? Ну же, не тушуйтесь. Трахали? Просто скажите – да. Мы все поймем.
Ближние ряды зашевелились, замахали руками, клешнями, лапами, скандируя:
– Ска-жи! Ска-жи!
Закрыв уши ладонями, Брылев упал на колени. Мне и самому хотелось встать на колени. Пройти через весь зал, выпрашивая прощения, но…
– Да! – закричал Брылев. – ДААА!
Я представил, как, наваливаясь на хрупкое подростковое тело, он рычит это звериное «ДАААА!», и меня замутило. Я ведь хотел, искренне хотел помочь! Откуда мне было знать, что я помогаю чудовищу?! Брылев поднялся на ноги. На заплаканном лице проступила решимость идти до конца. Перчатки Верховного Магистра столкнулись в вялых саркастических хлопках.
– И кого вы здесь этим хотите удивить?
– Плоть слаба! Плоть слаабаа! – заорал из ближнего ряда пьяный бородач в ризе, наглаживая промежность пухлой рукой.
Аня дрогнула, заметалась. Вокруг столика расползлась липкая чернильная тьма, не дающая выйти. Поняв тщетность попыток, Аня остановилась, тяжело дыша, вызывающе выпятила острый подбородок. Ни слезинки в переполненных ужасом глазах. Я мог только позавидовать такому самообладанию.
– Он убил маму… – словно выкладывая последний козырь, тихо сказала Аня.
– Я Ингу пальцем не тронул! – с вызовом бросил Брылев. – Она за рулем была! На ста пятидесяти под фуру нырнула! Если бы не… Я чудом выжил!
Чтобы разобраться в этой странной истории, не нужно было быть следователем или обладать способностями вроде моих. Аня поняла за секунду до того, как по залу прокатился удивленный ропот. Даже этих опустившихся нелюдей пронял подвиг матери, которая тоже пыталась сделать больше, чем все, для защиты своего ребенка. В конце концов, разве жизнь такая уж большая цена, чтобы раз и навсегда избавиться от чудовища? Чудовища, которое продолжало выгораживать себя, словно его непричастность к смерти жены оправдывала насилие над дочерью. Как и мне, Брылеву отчаянно хотелось реабилитироваться.
– Ох, это все меняет. – Верховный Магистр покачал головой. – Госпожа судья, что скажете?
Дородная тетка в красном латексе стянула с ноги туфлю на платформе, заколотила по столу.
– Невиновен! Полностью оправдан!
По залу прокатилась волна болотных огоньков. С темного потолка упал гигантский птичий клюв, сцапал судью и молчаливо утащил ввысь. Никто даже не пискнул. Сотни, тысячи глаз следили за представлением. И я следил. Не отрываясь. Верховный Магистр поднес трость к губам.
– Итак?
Единственное слово громыхнуло раскатисто, словно рок-концерт на стадионе. Я прозевал тот момент, когда Брылев начал купаться в овациях. Испуганный поначалу, сбитый с толку, сейчас он наслаждался свободой, должно быть, впервые в жизни. Он наконец-то нашел место, где его не осуждают, более того – поощряют, и выпустил внутреннего зверя на волю.
– Согласен, – кивнул Брылев. – Расклад меня устраивает.
Он вновь говорил как сильный, уверенный в себе человек. Умеющий нравиться людям насильник. Улыбчивый модник в дорогом пальто, с окровавленным молотком в кармане. Самое ужасное, я не мог ошибиться, он действительно любил свою дочь.
В одобрительном свисте потонул протестующий крик Ани. Зато мой шепот услышал каждый. Верховный Магистр смерил меня немигающим взглядом змеиных глаз. Изменчивый, непостоянный, хаос во плоти.
– Не буду лгать, что вы вовремя, Родион. – Он постучал набалдашником трости по передним зубам. – Однако же излагайте.
– Дар, – повторил я.
– При всем желании мы не сможем подарить вам Анну. Девушка принадлежит своему отцу…
– Нет! Нет-нет… – Я замотал головой, словно отрицая саму возможность такого отцовства. – Не ее. Его. Ей.
Так на уроке русского языка отчеканивают заученные личные местоимения. Я знал, что меня поймут. Но вот одобрят ли?.. Долгое мгновение, растянутое на несколько ударов сердца, мне казалось, что Верховный Магистр покрутит пальцем у виска. Он и покрутил.
– Вы сумасшедший, Родион, знаете?
– С кем поведешься… – решился я на дерзость.
– Эй! Эй, какого хрена?!
Брылев вытянулся по струнке, едва касаясь носками пола, будто повис на невидимых крюках. Разведенные в стороны руки подрагивали от напряжения. Пока еще ему не было больно – неприятно скорее. Пока.
