– Тернер и Барнс. Поступило заявление о подозрительном шуме в пентхаусе на сорок пятом этаже. Очевидно, речь идет о квартире мистера Росситера?
– Верно. Но сегодня там никого не должно быть.
– Не мешало бы проверить.
– Ммм… Пожалуй, не стоит.
– Если поступил сигнал в полицию, сэр, мы обязаны разобраться, – сказал Барнс.
– Ваше усердие похвально, но я уверен, что в квартире никого нет.
– А вы там сегодня были, сэр?
– Нет, не был.
– У вас есть доступ в пентхаус?
– Нет, – ответил я и обратился к администратору: – Может быть, туда лучше позвонить? Дабы избежать неловких ситуаций…
– Разумеется. – Девушка вернулась за стойку, набрала номер и попросила переключить вызов на пентхаус мистера Росситера.
С минуту мы слушали длинные гудки.
– Похоже, никого нет.
Один из патрульных посмотрел на администратора:
– Вы можете провести нас в апартаменты?
– Пентхаус мистера Росситера открывается только магнитной ключ-картой.
– Погодите, – возразил я. – Посторонних туда пускать не положено.
Патрульные ошарашенно уставились на меня.
– Минуточку. – Я достал из кармана мобильник и набрал несуществующий номер. – Керник… Да-да, я подожду. – Я выдержал долгую паузу.
Все трое не сводили с меня глаз, в полной мере ощущая неловкость сложившейся ситуации.
– Сэр, – наконец сказал я. – В полицию поступил сигнал о подозрительном шуме в квартире мистера Росситера в Битхэм-Тауэр… – Я сделал вид, что человек в трубке меня перебил. – Конечно, сэр. – Я понизил голос. – Да, сэр. Спасибо, сэр. – Я нажал «отбой» и обратился к администратору: – Выдайте нам ключ, пожалуйста.
– Сейчас попробую, – ответила она, возвращаясь к стойке.
– Прошу прощения, – сказал я констеблям. – Сами понимаете, сегодня такой день…
– Конечно, – ответили они хором, избегая моего взгляда.
4
По моему настоянию магнитную карточку взял один из констеблей. Пока лифт поднимался на сорок пятый этаж, все молчали. Не помню, играла ли музыка. Из лифта я вышел первым и торопливо зашагал прямиком к двери Росситера, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что я здесь частый гость.
Констебли медленно шли за мной, глазея по сторонам и обсуждая интерьер и планировку этажа. Тернер вставил ключ-карту в замок, взялся за ручку двери.
– После вас, – сказал он.
– Вы пока осмотрите квартиру, а я побеседую с соседями.
– Как пожелаете. – Тернер открыл дверь и вошел внутрь.
Я отступил, пропуская вперед его напарника. Оба замерли в прихожей, разминая шеи. Дверь захлопнулась. Слышно было, как один из патрульных присвистнул. Я прошел по коридору к соседней квартире, постоял там немного. Потом услышал, что дверь пентхауса снова открывается, и повернул обратно.
– Все в порядке?
– Ага, – сказал Тернер. – Министрам неплохо живется.
– Так все в порядке? – переспросил я.
– Ничего подозрительного не обнаружено, сэр.
– Соседка заперлась на все замки, – сказал я. – Уж не знаю, чего она себе там навоображала. Требует, чтобы вы арестовали ее уборщицу, потому что та крадет посуду. Собирается сделать официальное заявление, только сначала хочет переодеться.
Патрульные понимающе усмехнулись.
– Поговорить с ней?
– Нет, я сам разберусь. Спасибо.
Они прошли по коридору, нажали кнопку лифта. Дождавшись, когда откроются двери, я окликнул:
– Констебль!
Оба разом обернулись.
– Ключ.
Тернер шагнул ко мне, а его напарник придержал дверь лифта.
– Спасибо.
Я взял ключ и пошел обратно по коридору.
Двери лифта закрылись.
Я направился к пентхаусу Росситера.
Открыл дверь. Вошел.
Проверил время: 9:57.
Запер дверь, закрыл глаза, прислонился к притолоке, перевел дух. Интересно, закончились ли похороны? В 10:30 я должен спуститься в лифте на первый этаж.
Промедление будет равно самоубийству.
Я бросился в гостиную – большое безликое помещение, в котором я встречался с Росситером. За огромными стеклянными панелями открывалась панорама города.
Я разделил квартиру на зоны и стал их осматривать.
Методично обходя комнату, я искал второй телефон Изабель. В неприступном пентхаусе на сорок пятом этаже очень удобно хранить секреты. У меня был единственный шанс их отыскать. Дело шло быстро, безликость пространства играла мне на руку. Несмотря на размеры гостиной, укромных мест было не так уж и много. Я осмотрел бутылку коньяка, которым Росситер меня угощал почти месяц назад. «Хеннесси».
Любимый коньяк Зейна Карвера.
Больше в гостиной ничего не обнаружилось, и я перешел в кухню громадных размеров. Судя по всему, ею не пользовались. В холодильнике был лишь пакет обезжиренного молока.
Я вернулся в гостиную и подошел к широкой лестнице. Она вела в спальни второго этажа, но сначала я осмотрел кабинет рядом с ней. Оттуда открывался самый красивый вид на город, однако кресло за письменным столом было повернуто спинкой к окну.
Словно бы в знак того, что помещение предназначается исключительно для работы.
На столе лежал закрытый ноутбук. Не было ни книг, ни блокнотов, ни папок с документами. Два нижних ящика стола были пусты. В верхнем обнаружился коричневый конверт – тот самый, который Росситер две недели назад швырнул мне через стол. Я высыпал фотографии на столешницу.
Цветные снимки со слегка размытым фоном. Сделаны с необычных ракурсов, явно на камеру телефона. Хорошо видна испарина на коже Изабель. На всех фотографиях мы вдвоем, на самой первой вечеринке в Фэйрвью.
Мне хотелось забрать снимки. Может, я за этим и пришел? Чтобы уничтожить улики против себя и спасти свою шкуру? Устыдившись своего порыва, я сложил фотографии в конверт, убрал его в ящик стола и вышел из кабинета.
Подошел к лестнице, остановился.
Вернулся в кабинет, снова открыл ящик. Конверт в руки брать не стал. Просто посмотрел на почерк.
«И. Р. 30 октября».
Я поднялся по ступенькам и свернул в темный коридор, ведущий к хозяйским спальням. Каждая из них была больше моей квартиры. Одна явно принадлежала Росситеру – в примыкающей к ней ванной комнате на полочке лежала зубная щетка и принадлежности для бритья. За спальней располагались две небольшие гостевые комнаты. Первая была безликой, как и вся остальная квартира.
