— За все… — и начинаю крутить колечко на пальце, затем снимаю его и кладу на салфетку, — да, это ваше.
— Почему жених бросил вас? — снова напрягается, сцепляет руки в замок.
— Видимо устал слушать моё хрюканье, — улыбаюсь сквозь подступившие слезы. Господи, когда же я смогу нормально поплакать?
— Вы долго были вместе?
— Три года.
— Сочувствую.
— А я вам, хоть вы и не хотите называть причину расставания, — беру ложечку, зачерпываю немного панакоты. Какая вкуснотища. — Здесь прекрасно готовят. Приходите сюда почаще.
И вот сейчас он должен сказать, когда мы поедем разводиться. Надо вообще-то поторапливаться. День на исходе, уже и сумерки потихоньку опускаются, и метель за окнами разыгралась. Но что-то Мишель не торопится. Все думает, размышляет. Этому мужчине очень идет задумчивость. И легкая щетина ему идет, и треклятая горбинка просто великолепна, а губы… Как жаль, что я не помню поцелуев. Они ведь наверняка были. Такие как Мишель не занимаются сексом без поцелуев. Хотя, что я знаю о таких Мишелях? Ничего!
— Знаете, у меня к вам предложение, — сжимает руки, отчего костяшки белеют. — Раз уж все вышло из-под контроля, то почему бы не продлить это безумие еще на недельку.
— Вы это о чем? — свожу брови у переносицы. Он что? Мне спать предлагает с ним недельку? Каков негодяй!
— У нас с невестой оплачены путевки. Мы собирались на неделю в Швейцарию. Вылет завтра. Отдых на горнолыжном курорте. На самом деле я очень хочу загладить перед вами свою вину, Есения, поскольку в отличие от вас, на восемьдесят процентов осознавал, что делал. И в качестве извинения, хочу предложить встретить Новый год в Давосе. Там очень красиво, сказочно красиво.
Ах… вот оно что… а я-то, балда… он же само благородие, как он мог предложить мне постель? У него ведь на лице написано «месье ангел». И переживает из-за всей ситуации, кажется, даже сильнее меня.
— Так, билета нет.
— Не переживайте. Достать билет не проблема. А раз вы работаете в Ла мер, смею предположить, что виза у вас имеется.
— Имеется.
— И? Каков будет ваш ответ?
И правда, безумие… С другой стороны, я еще целую неделю буду женой господина Бенара. А горный воздух взбодрит, вид заснеженных вершин умиротворит.
— Я согласна, — поднимаю на него взгляд.
На что получаю в ответ бесподобную улыбку.
— В таком случае заеду за вами завтра в десять часов утра.
— Угу…
Вдруг он подзывает официанта:
— Пожалуйста, заверните наши сэндвичи, мы берем их с собой.
После расплачивается, а когда миловидный паренек в темном переднике приносит наш заказ, упакованный в два контейнера, Мишель поднимается:
— Прошу прощения за спешку, Есения, — берет с соседнего стула мой пуховичок, — но мне в срочном порядке нужно решить вопрос с билетом для вас.
— Да, конечно. Я вызову такси.
— Никакого такси, отвезти вас я успею.
Галантный супруг по несчастью довозит меня до дома, отдает оба сэндвича и еще раз обещает приехать завтра к десяти. А когда машина скрывается за поворотом, я ощущаю на себе весь груз случившегося. Вот так оно в жизни бывает. Жила себе три года с мужчиной, заботилась, мечтала стать ему образцовой женой и вскоре матерью его детей, а в результате переспала с чужим женихом по пьяни, пережила последующий катарсис, узнав, что этот самый жених, по сути, мой босс, а в довесок согласилась с ним прокатиться до Швейцарии. Интересно, чем я все это заслужила? Какие такие грехи совершила? Но если подумать, то хотя бы не буду одна в Новый год. Однако смущает кое-что. Месье Бенар осознавал, что делал, как сам признался. Выходит, взял и воспользовался нетрезвым состоянием несчастной девушки? Но ведь признался, хотя мог этого не делать. Или не мог? Он не так-то прост, каким хочет казаться, а значит, несмотря на мой потерянный вид, мои вопросы, понимал, чем ему может аукнуться вся эта история, соври он про нашу первую брачную ночь. И вся эта затея с поездкой попахивает элементарным откупом. Вот дела-то…
В общем, тут либо я слишком много надумываю, либо меня хотят задобрить, лишь бы не вздумала бузить, зная, кто есть такой «месье Трикотель». Правда, я бы и не стала бузить. Сама виновата. Хотя нет, не я виновата, а сволочь Макс. Это он толкнул меня в руки Мишеля. И вообще, пора собираться! Если, конечно, Бенар человек слова, а не очередной лапшичник от бога.
На этаж поднимаюсь полная смешанных чувств, размышлений, угрызений совести, но как только переступаю порог квартиры, во мне остается одно единственное чувство — ярость.
— О! Привет, Синичка, — расплывается улыбкой Максик, сидя на табуретке рядом с вешалкой.
Глава 9
— Ты?! — смотрю на этого паразита.
— Я, — опускает голову, а потом и вовсе соскальзывает с табурета на пол, ползет ко мне на коленях, — прости, Сень. Прости идиота.
— Прости? Прости?! — хватаю веник, что стоит у двери. — Ты хоть знаешь, что я пережила по твоей милости, сволочь?! — и начинаю лупить эту гниду веником по горбу. — Я на тебя три года жизни убила! Жрать тебе готовила, убирала, стирала, массажики каждый вечер делала! Любила тебя, скотину! А чем ты мне отплатил?!
И какого черта этот придурок даже не сопротивляется? Почему так и сидит на полу с опущенной головой, покорно принимая все удары?
— Я виноват, Сенька. Струсил, — подает голос, когда я уже выдыхаюсь. — Запаниковал.
— Ага, значит до ЗАГСа доехать не смог, а вынести из квартиры технику легко, и паника не помешала, — отбрасываю веник в сторону.
— А я всё привез обратно, — поднимает на меня взгляд побитой собаки. — Ну, блин… я психанул, Синичка. Такое бывает с людьми. С мужиками особенно.
— Знаешь, я сегодня много о чем думала. И решила, что в новый год войду без лишнего груза, налегке, так сказать, поэтому…
— Нет, — мотает головой, — пожалуйста, Сень. Не надо, — подползает ко мне вплотную, обнимает за ноги. — Больше такого не повторится. Клянусь! Я люблю тебя.
— Извини, Макс, но вали-ка ты отсюда. И барахло своё забери, я себе новое куплю.
— Синичка, дай мне второй шанс, — трясущейся рукой лезет в карман, достает оттуда бархатную коробочку, — я и кольца купил. Как закончатся праздники, сразу распишемся. Можем и родню позвать, все как ты хотела.
Наверно, вчера я еще была бы рада такому исходу, но после всего, что случилось…. Или это совесть во мне кричит. Максик-то побегал с пожитками и вернулся, а я переспала с другим. Блин, вот какого хрена он вообще вернулся? Так хоть было кого винить во всех грехах. Теперь же только себя.
— Я завтра улетаю, Макс. На всю неделю.
— Как? — тут же поднимается. — Куда? Мы ведь на Мальдивы собирались!
