И какой только идиот бросил её? Никогда такого не понимал. Не хочешь жениться, не женись, но и голову не морочь. Женщина не должна жить пустыми надеждами, не должна тратить на тебя свое время, думая, что все всерьез и надолго. А уж если решился и пообещал, будь добр явиться в назначенное время и исполнить обещание. И этот пресловутый страх перед штампом в паспорте. В конце концов, составь брачный контракт, если есть опасения относительно честно нажитого.
Тут до ушей доносится шум турбин, и моя жена мгновенно меняется в лице — бледнеет, начинает кусать губы, а пальцами вцепляется в подлокотники.
Тогда накрываю ее руку своей:
— Не бойся, все будет хорошо.
В ответ она сжимает мои пальцы. Что-то есть в этой женщине, что-то такое, что чувствуешь, но не видишь. В нашу брачную ночь, если так можно выразиться, это нечто невидимое глазу ощущалось особенно сильно, буквально кожей. И виной тому был вовсе не алкоголь, как показалось сначала. Сейчас, например я трезв, а ощущения те же.
Интересно, как она отнесется к одному номеру на двоих? Я бы и хотел поменять на два, но, увы, свободных не осталось.
Во время взлета Есения зажмуривается. А я не могу оторвать от нее взгляда. Никогда подобного не испытывал рядом с, по сути, незнакомым человеком. С другой стороны, все случившееся выглядит, будто чей-то хорошо продуманный план. Мы оба остаемся без пары, оказываемся в одном отеле, а потом выясняется, что и работаем в одной компании. Удивительное дело… Видимо у кого-то на нас большие планы или же это просто ирония судьбы. В любом случае, я рад, что в тот вечер встретил именно её. Один лишь взгляд этих серых глаз и мне не больно. Один поцелуй и мне подозрительно хорошо. Хотелось бы знать, так ли себя чувствует она, будучи со мной. Хотя, вряд ли, ведь Есения даже не помнит проведенную вместе ночь. Я тоже помню не все, но как целовал ее, как трогал, как был в ней — это помню, слишком отчетливо, слишком свежо.
— Уф, — выдыхает, когда самолет, набрав высоту, выравнивается, прекращает трястись. — Никогда не привыкну летать, — и переводит на меня взгляд. — Спасибо, — после чего отпускает мою руку.
Ну вот, опять… опять со мной происходит то же самое, что произошло в ресторане Леона. В тот же миг хватаю ее за руку, подтягиваю к себе и накрываю эти покусанные припухшие губы своими. За мной ведь должок. А Есения не отказывается от поцелуя, отвечает. Наверно надо просто отпустить свои желания на волю, мы же для этого летим в Давос, чтобы прожить неделю без правил, запретов, обязательств.
— Знаешь, я тоже не буду извиняться, — с трудом отпускаю ее.
На что следует улыбка, но какая-то слишком грустная. Хочется верить, что Есении не будет со мной скучно.
Глава 13. Есения
И почему такие мужчины, как Мишель такая редкость? Почему я первым встретила именно Макса, а не, например, его? Почему судьба нас сталкивает не с теми?
Но он меня все-таки поцеловал, надеюсь, это был не утешительный поцелуй вроде «взлетели, слава богу, чмок». Честно говоря, я не знаю, как себя вести с ним, что говорить, какие вопросы задавать, какие нет. То, что тема про невесту — табу, это я поняла, а остальное? Или наша поездка подразумевает курортный роман, во время которого разговоры по душам не приветствуются?
Рядом с Мишелем мне даже задремать удается. Хотя я обычно не сплю в самолетах. Просто боюсь закрыть глаза. Вдруг слышу голос…
— Есения, просыпайся.
Следом случается то, из-за чего хочется засунуть голову между сидениями. Я снова хрюкаю. И так звучно, блин, так самозабвенно! Чувствую, такими темпами дохрюкаюсь до того, то Мишель перестанет воспринимать меня как человека. Вывез, называется, Пятачка за границу. Тут же зажимаю рот с носом рукой, а этот месье сидит и еле сдерживает смех. Мое лицо тем временем багровеет, я прямо это чувствую, потом уши начинают гореть.
— Все в порядке, — произносит на выдохе, чтобы только не заржать, — это было вовсе не громко.
— Так я тебе и поверила, — гнусавлю себе в ладонь.
— Да-да, и не громко, и, повторюсь, мило.
— Не знаю, что с этим делать. Такая ерунда преследует меня с детства, — возвращаю руки на подлокотники, — резкое пробуждение, сильные эмоции и пожалуйста.
— А я бы еще послушал, как ты хрюкаешь.
— Странные у вас вкусы, месье Бенар.
— Последние два дня тянет на эксперименты, — расплывается двусмысленной улыбкой. — Что сказать, женитьба раскрыла для меня новые горизонты.
— Чем мы будем заниматься в Давосе? — перевожу на него взгляд. — На лыжах я тоже не катаюсь.
— Думаю, нам стоит попробовать. Я посещаю этот курорт уже лет семь. И ни разу не вставал на лыжи.
— Почему бы и нет.
— Потом мы будем гулять по городу, я тебя отведу в самые лучшие рестораны местной кухни, еще прокатимся на подъемнике, вид на Альпы открывается шикарный. Или, — сразу меняется в лице, в глазах появляется беспокойство, — тебе интересен другой отдых? Более активный, веселый. Если что, там есть клубы.
— Я предпочитаю менее активный, — откидываюсь на спинку кресла. — И очень люблю пешие прогулки. Так что, твоя программа просто супер.
На что он улыбается, а волнение сходит на нет.
Самолет тем временем идет на снижение, отчего к горлу подступает ком, желудок скручивает и в довесок закладывает уши. Уж лучше я на поезде буду сутки двое трястись. Кстати, летом можно прокатиться до Болгарии, как раз на поезде. Но Мишель снова оказывается рядом — берет за руку и прижимает мои пальцы к своим губам, отчего ком в горле увеличивается вдвое, а сердце все-таки хочет покинуть грудную клетку. Мой временный муж явно желает большего, чем просто прогулки и катание на подъемнике. В общем-то, мы взрослые люди, имеем право делать все, что захотим и как захотим. А самое главное, с ним я забуду Макса, окончательно выброшу его из души, сердца и своей жизни. Хватит вытирать об меня ноги, хватит кормить обещаниями. Я сыта.
И наконец-то стальная птичка со скрежетом садится на землю. Господи, спасибо!
Глава 14
Когда мы оказываемся у багажной ленты, меня опять одолевают сомнениями. Почему же Мишель расстался со своей невестой, да еще и за пять минут до росписи? Может, с ним на самом деле что-то не так? Ведь если подумать, то он из злости и обиды женился на совершенно незнакомой девушке. Вдруг месье Бенар на самом деле вспыльчивый тип со странностями? И это еще мягко сказано. А я уже тут уши развесила, расхрюкалась, слюни пустила до колен. Ой-ёй… Хотя, проснулась-то я живой и вполне здоровой, не считая адской головной боли и сухости во рту. И сбежать мне никто не помешал.
— Ну, что? — Мишель снимает с ленты мой чемодан, затем свой, вылавливает сумку, после чего все это добро укладывает на тележку. — Идем?
— Да, — киваю без прежней уверенности.
