Трава ложилась под ногами Сары, когда она осторожно продвигалась вперед. Зачем понадобилась эта копия в натуральную величину? Заинтригованная, Сара прошла чуть дальше и на чем-то поскользнулась. Она посмотрела под ноги и моментально узнала субстанцию, запачкавшую пол: кровь. Свежая кровь.
Сара отступила, вспомнив жуткий крик, который слышала из своей комнаты. И тут она заметила на некоторых деревьях, окружавших окровавленную траву, десяток фотографий, приколотых к стволам. На каждом дереве имелся портрет старика, а над ним – портрет более молодого человека. Когда Сара узнала два портрета: отца и свой, она поняла, что все это означает. Это были фотографии депортированных на Назино людей и одного из их потомков.
Отказываясь даже представить себе, в какие игры играют в этом зале, Сара ускорила шаг, направляясь к двери, противоположной той, в которую вошла. Но на полпути она услышала приглушенные крики и едва успела спрятаться в высокой траве, как дверь распахнулась.
Сара заметила троих: Адриана, женщину и мужчину, которого та волокла на веревке, накинутой на шею. Мужчина с мешком на голове, со связанными за спиной руками, отбивался и вопил. Лицо женщины было искажено гневом. Она резко дернула веревку и вынудила своего пленника прижаться к одному из деревьев. Потом обмотала веревку вокруг ствола и сорвала с головы мужчины мешок. Сара сразу узнала молодого человека, чье фото было приколото к дереву.
Рот его был заткнут тряпкой, отчего крики представляли собой приглушенный вой ужаса.
Женщина схватила заложника за волосы.
– Это твой отец на снимке? – спросила она его на плохом английском.
Мужчина не ответил. Молодая женщина вынула нож и приставила острие лезвия к его шее.
– Это твой отец на снимке? – повторила она с ненавистью, сочившейся из каждого ее слова.
Мужчина неловко кивнул.
– Итак, твой отец попал на остров Назино в возрасте пятнадцати лет. Однажды, когда искал сухие ветки, он наткнулся на молодую женщину, только что родившую ребенка в стороне от лагеря. Он воспользовался ее беспомощным состоянием, чтобы отнять у нее младенца. Он с гордостью принес его в свою банду и…
Рука женщины дрожала, и острие ножа уже надрезало кожу заложника.
Саре пришлось сделать над собой усилие, чтобы не вмешаться.
– Эта мать, у которой украли ребенка, чтобы сожрать его, это была моя бабка! – словно плюнула женщина. – Моя бабка, которая чудом выжила.
– Пришло время совершить освободительную месть, – заявил Адриан. – Пришло время исправить то, что жизнь сделала плохо. Время начинать твое исцеление.
Женщина сорвала со своей жертвы одежду и поднесла нож к гениталиям.
– На острове есть начинали с этого.
Сара отвела глаза. Под крики ненависти палача, смешавшиеся с невыразимым воплем жертвы, она отступила к двери, через которую вошла.
Агония жертвы закончилась, и Сара услышала, как Адриан поздравляет эту женщину, словно наставник ученицу:
– Ты проявила мужество, которым на этой земле могут похвастать очень немногие. Ты сможешь пройти нашу коррекционную программу.
Адриан и женщина вышли из большого зала, а Сара поспешила открыть дверь, чтобы вернуться в санчасть. Ее движение остановили два направленных на нее автоматных ствола.
– Нет! Исправитель хочет, чтобы она не пострадала, – вмешалась медсестра.
Подавленная и злая на саму себя, Сара была вынуждена вернуться в свою комнату под вооруженным конвоем.
Когда щелкнул замок двери, на Сару нахлынули вопросы. Неужели Адриан притащил ее в эту копию Назино, чтобы прикончить? В таком случае почему он не сделал этого, когда они находились на настоящем острове?
Терзаясь тревогой, Сара снова забралась на кровать, поставленную под окном. По бетонированным дорожкам прогуливались несколько человек в белых халатах. Большинство выходило или входило в большое здание в центре, доминировавшее над всем, что его окружало. Для чего же был нужен весь этот персонал?
Глава 43
Нервное истощение все-таки сделало свое дело, и Сара смогла наконец уснуть. Проснулась она резко: в ее комнату вошел Адриан.
Он закрыл за собой дверь, оставив двух вооруженных охранников в коридоре.
– Вас переведут в другое здание, под более надежную охрану, – сказал он.
– Почему вы не убили меня на острове? – спросила Сара.
– Вы здесь не инспектор полиции. Я не собираюсь вам отвечать.
– Вы должны мне ответить как минимум на этот вопрос: зачем было убивать моего отца? На острове он был маленьким мальчиком.
– Мой отец был одного возраста с вашим, но он предпочел бы умереть от голода, чем есть человечину.
– Вы пытаетесь себя в этом убедить, потому что роль жертвы намного комфортнее! – завелась Сара. – Но в глубине души знаете, что ад на этом острове мог превратить в монстра любого, даже добрейшего из людей. Все зависело от обстоятельств, а не от морального выбора, как вы утверждаете!
Еще несколько дней, и голод мог заставить вашего отца сделать то же самое!
– И все-таки я знаю, что мой отец этого не делал, – ответил он. – Чего не скажешь о вашем. Кровь Колковых не отравлена, в отличие от крови Васильевых.
Вместо молодого офицера полиции с наивным лицом перед Сарой стоял уверенный в себе мужчина, чьи интонации показывали, что он привык добиваться повиновения. Прядь, прежде падавшая ему на лоб, теперь была зачесана назад, оставляя открытым выпуклый лоб и глаза, горящие мрачной решимостью.
– Не знаю, что вы собираетесь со мной сделать, но, если уж я должна здесь умереть, имейте хотя бы великодушие объяснить, как вы смогли заманить меня в вашу ловушку.
– Вы злитесь на себя, не так ли? Знаменитая инспектор Геринген страдает от своего провала.
Сара не доставила ему удовольствия ответом. Она ждала молча.
– Вам повезло: я сегодня в хорошем настроении и объясню, как сумел убить вашего отца и сделать из вас жертву. И объясню по очень простой причине: мне это доставляет несказанную радость.
Адриан прислонился спиной к двери, скрестил на груди руки и смерил Сару взглядом.
– Выжив на Назино, спасшись от людоедов, мой отец бежал из России и попал в Баренцбург.
Сара знала этот город на Свальбарде
[2]в Северном Ледовитом океане. Находился он под норвежским суверенитетом, но население его состояло почти исключительно из русских и украинцев.
– Когда коммунизм испустил дух, а государственную собственность начали приватизировать, он сумел выкупить угольную шахту. Я родился и вырос там, в Баренцбурге, выучил русский, норвежский и особенно историю моего отца. Я видел, как он руководил своим предприятием, одновременно всеми средствами разыскивая Андрея Васильева, вашего отца.
