– Ты изменился, брат мой, – сказал Эврих
Волкодаву. И, пока тот силился сообразить, в какую именно сторону, продолжал: –
Раньше ты был просто воином из породы непобедимых. А сейчас… Помнишь, как ты
нанимался вышибалой в трактиры? Если бы ты оказался вынужден зарабатывать этим
теперь… Я думаю, тебе не пришлось бы трудиться, выбрасывая за порог
разбушевавшихся пьяниц. И не потому, что их скоро начала бы отпугивать твоя
слава. Нет! Их с самого начала просто некоторым образом миновала бы мысль о
корчме, где ты состоял бы на службе. Каждый из них по самой обыденной причине
просто отправился бы шуметь в какое-нибудь другое заведение. Знаешь, как это
бывает? Человек вдруг испытывает необъяснимое желание отойти от скалы. И тут с
неё вниз падает камень. Вот и с тобой то же… Что ты так на меня смотришь?
Волкодав как раз вспоминал нарлакский город Кондар,
“Сегванскую зубатку” и буйного вельможу, заслужившего прозвище Беспутного
Брата. Воспоминание было не из тех, которыми венн мог по праву гордиться.
Поэтому ответил он так:
– Жду, когда ты меня варваром назовёшь. Эврих
засмеялся, но довольно странно, почти со всхлипом. Он сказал:
– Я всё как следует поверить не могу, что встретил
тебя… Наверное, поэтому мне и кажется – вот сейчас моргну, а тебя уже и нет
рядом со мной!
Может, так оно и вправду случится, подумал Волкодав, но
говорить об этом вслух ему не хотелось, и он промолчал.
Был поздний вечер, и понемногу начинал моросить дождь. Луна
мутно-жёлтым пятном пробивалась сквозь облака, другого света не было – масляные
светильники в Чирахе покамест появились лишь на причалах да возле дома вейгила.
Эврих же с Волкодавом шли по одному из бесчисленных петлистых заулков, медленно,
исподволь подбираясь к дому почтенного мельника Шехмала Стумеха. А где-то в
стороне от них, теми же заулками, но иными путями, плутал некий сегван,
определённо опрокинувший в “Удалом корчемнике” несколько лишних кружек и
подзабывший, на котором постоялом дворе лежали его вещички. По крайней мере,
должен был плутать. Винитара они не видели с самого заката.
Афаргу же с Тартунгом Эврих оставил в своих покоях в
“Стремени комадара”. Теперь, правда, ему упорно казалось, будто и самострел
паренька, и кое-какие способности Афарги могли оказаться очень даже нелишними в
предстоявшем им деле…
– Не окажутся, – сказал Волкодав. Эврих
возмутился:
– Ты что, мысли читаешь?..
– Не читаю, – пожал плечами Волкодав. – И так
ясно, о чём думаешь.
За три года, что они не виделись, Эврих нажил немалое
количество шрамов на душе и на теле и видел смерть гораздо чаще и ближе, чем
иные степенные люди, ведущие размеренную жизнь, видят за весь свой земной срок.
Но вот снова появился Волкодав – и арранту сразу стало казаться, будто время
попятило изрядно назад, и снова он следовал за сумасшедшим венном, впутавшимся
в очередное дремучее непотребство, следовал, негодуя и ругаясь на каждом шагу,
но при всём том понимая, что не впутаться, если числишь себя человеком, было
нельзя…
Вот и сейчас, пока они петляли кривыми, как воровские
намерения, чирахскими переулками, Эвриху всё лезло на ум их с Волкодавом
приключение на Заоблачном кряже. Наверное, оттого, что тогда они тоже брели в
темноте, пробираясь к защитной стене итигульской деревни. Правда, тогда они
собирались лезть изнутри наружу, да и собаки, то и дело подбегавшие
приветствовать Волкодава, вместо грозных утавегу здесь были скромными уличными
шавками, но в остальном всё казалось до жути похожим. Кто она была им, та
женщина, пленница воинственного народа?.. Кто он ему, Эвриху, этот ни разу не
виданный шо-ситайнский парень по имени Винойр?.. Но как – и тогда, и теперь –
пройти мимо, не попытавшись спасти?..
Мысли начали делаться высокопарными, и Эврих оборвал их
поток. “Да я просто боюсь! – уличил он себя. – Чего, спрашивается?”
– Не боишься, – сказал Волкодав. – Просто
пытаешься думать сразу о многом, а случится одно. Думай про то, что тебе
кажется самым паскудным, и будешь готов. А случится другое, покажется
облегчением.
Эврих только застонал про себя. Частью оттого, что венн
снова подслушал его мысли. Но что поделаешь, если каждая новая возможность,
приходившая ему на ум, выглядела паскуднее некуда?.. Они лезут в сад, и
кто-нибудь замечает их ещё на стене. Они подходят к дому, и тут к ним бросаются
слуги, вооружённые вилами и мясными топориками. Они начинают шарить в конюшне,
и некстати проснувшийся конюх…
“А всё оттого, что теперь у меня есть что терять! – беспощадно
приговорил себя учёный ар-рант. – Тоже выискался… Лечитель наследницы
Агитиаль! Кладезь мудрости, пишущий третью книгу для хранилищ вечного Силиона…
И чтобы меня как какого-то распоследнего… в воровстве… А провались!!! Да пошли
они все в …!!!” – Эврих с удовольствием, чуть ли не по складам, мысленно
выговорил самое непристойное проклятие на родном языке. Средство было
безотказное. Эвриху снова исполнилось восемнадцать, он сделался шальным,
весёлым и лёгким и напрочь перестал беспокоиться, как завершится затеянное ими
дело. Собственно, ему стало всё равно. Чем бы ни кончилось – главное, что
прежде конца будет неплохая забава! И в том смысле, что вкладывали в это слово
сегваны, и в самом обыкновенном!
* * *
У дверцы в каменной стене Эврих, к некоторому своему
разочарованию, дюжих стражников не обнаружил. Значит, драки в ближайшее время
не предвиделось. Эврих быстро огляделся, а когда снова посмотрел на дверцу, то
даже вздрогнул: возле неё стоял Шамарган. Вот так и поверишь в необычайную
выучку и особые умения поклонников Смерти. Эврих отвёл глаза всего на долю
мгновения, и за это время лицедей, вряд ли нарочно желавший его удивить, вырос
точно из-под земли. Хотя до ближайшего угла было шагов, наверное, десять, а
тень в дверной нише была маловата для укрытия даже ребёнку. Чудеса, да и
только. Эврих ощутил, как разгорается знакомый огонёк любопытства, и мысленно
положил себе на досуге подробно расспросить Шамаргана. Когда ещё ему доведётся
снова пить пиво с единоверцем убийцы, чей нож однажды едва не лишил его
удовольствия странствовать и постигать мир?..
– Нам везёт, – вполголоса сообщил Шамарган. –
Он уже там.
Им не было нужды бояться случайных прохожих, способных
заметить подозрительное сборище под стеной и на всякий случай переполошить
городских стражников. Мудреца Зелхата, чей дом единственный соседствовал с
обиталищем Шехмала Стумеха, в городе почитали отчасти за колдуна; во всяком
случае, сплетни о таинственных огнях и свечении на болоте расползались
исправно. Кто в здравом рассудке сунется сюда посреди ночи?
Эврих снова огляделся:
– А где кунс?
Винитара нигде не было видно, хотя ему следовало бы уже
появиться, и арранта даже кольнула некая очень нехорошая мысль, но Мыш,
бдительно крутившийся рядом с хозяином, вдруг шастнул в непроглядную тень у
края забора и сразу вернулся, и почти сразу оттуда в полосу мутного и тусклого
света шагнул Винитар. Один рукав его рубашки был почему-то разорван возле
локтя. Он пожал плечами и равнодушно пояснил:
