И, конечно, переполох никак не мог миновать Церагата. Зря ли
говорили на прииске, будто никто и никогда не видал его спящим?
И Гвалиор отозвался раздражённо:
– А то сам не видишь. Людей выпускаю! Старший
назиратель, естественно, был не один, а с десятком подручных. Он указал им на
Гвалиора, как указывают врага отвыкшим думать собакам:
– Взять!
Прежние собутыльники, каждого из которых Гвалиор знал в лицо
и по имени, шагнули к нему… Первого свалил верзила-опасный, ещё остававшийся
прикованным. Могучий парень, не успевший отупеть и превратиться в ходячую тень,
подхватил увесистый обломок породы – и без лишних слов вогнал надсмотрщику
голову в плечи. Как ни странно, этого хватило. Церагат заорал на остальных, и
они побежали.
Но побежали не вверх, что вроде бы подсказывал простой здравый
смысл. Они опрометью кинулись куда-то ещё ниже… Уж не на двадцать девятый ли
уровень, который старший назиратель и без того каждый день посещал?..
– Без меня иди, Церагат!.. А с меня хватит!.. –
крикнул вслед Гвалиор.
Всё это казалось ему невероятно смешным. Он хохотал так, что
не сразу попал ключом в скважину очередного замочка.
* * *
Вот так просто?.. Да, вот так просто. Если ЗНАТЬ…
Волкодав стоял перед воротами, – или Вратами, лучше
сказать? – чей замок захлопнулся полтора десятка лет назад, однажды и
навсегда. Тяжеленная рама была не прямоугольной, как у обычных ворот. Бронзовые
створки сходились не в плоскости, а под углом, обращённым туда, внутрь… за
пределы этого мира. Так, чтобы лучше сдерживать прущую оттуда непредставимую
силу. И до сих пор Вратам неплохо удавалось ей противостоять. В ровном, ничем
не тревожимом воздухе бывшего забоя золотистый металл даже не особенно
потускнел. Лишь по внешнему краю створок и возле петель появилась первая
зелень. Да и у неё вид был такой, как будто она не разъесть пыталась Врата, а,
наоборот, собою законопатить в них самомалейшую щель…
Механизм же замка был залит свинцом сквозь отверстие,
предназначенное для ключа. Это отверстие не было сквозным. Но всё равно его для
верности ещё и забили тяжёлой бронзовой пробкой.
И вся громада была надёжнейшим образом вмурована, вмазана в
стены. Да не в лёгкую пористую породу, служившую ложем опалам – Пламени Недр,
как их здесь называли. Врата поставили там, где непрочная каменная пена
смыкалась с несокрушимым гранитом. Волкодав помнил разговоры каменотёсов,
готовивших для них место. Бронзовые части отливали каждую по отдельности,
спускали сюда и уже здесь пристраивали одну к другой так, чтобы всё сооружение
покоилось лицевой частью на обтёсанном граните, прилегая к ней с той стороны…
Гранит же был такой, что даже лучшие зубила долго не
выдерживали, тупились.
Волкодав невольно взвесил на руке небольшой, но очень
тяжёлый мешок, с которым пришёл. Догадка о сущности Самоцветных гор посетила
его воистину поздновато… Угодив затем в Саккарем, он решил, что ему повезло и
здесь он найдёт отменную сталь: в конце концов, эту страну населяли потомки
людей, некогда обработавших камни крепости на Чёрных холмах. Да и оружие делали
– заглядишься… Но Чираха подтвердила своё звание клопиной дыры. Хорошего
инструмента там ковать попросту не умели. А потом всё покатилось кувырком, и он
понял, что снасть для открывания Врат ему придётся добывать прямо на руднике.
Это его не обеспокоило. Уж он-то знал: лучшего “сручья”<Сручье – инструмент,
оснастка, орудие для какой-либо работы. > для работы по металлу и камню, чем
могли предоставить Самоцветные горы, не раздобудешь нигде Так и произошло. В
его мешке позвякивало несколько отменных зубил, способных вгрызаться и
разбивать любую скалу. Ворота, которым пришлось перекрывать полноразмерный
забои, были выше человеческого роста и в добрую сажень шириной. Обколоть их и
выворотить из гранита явилось бы чудовищной работой даже для немалой артели, но
Волкодав и в мыслях на подобное не замахивался. Ему будет более чем достаточно
прорубить малую щёлку. Причём не обязательно пробиваться навылет. Просто
ослабить породу, пустить по ней трещины… а остальное доделает неистовый напор
изнутри. Подземный Меч в тысячи раз сильней тех, что рванулись из-за опаловой
глыбы потревоженной несчастными проходчиками… Волкодав опустился на колени и
стал бережно, вершок за вершком, ощупывать и ослушивать камень примыкавший к
бронзовой раме. Он не умел посылать рудным жилам мысленный зов и улавливать
отклик, как делают лозоходцы. Но способность воспринимать голоса недр,
указующие на изъян в крепкой породе или предупреждающие о скором обвале, –
есть свойство, без которого в Самоцветных горах не выжить исподничему. Это
свойство Волкодав и раньше в полной мере знал за собой. И за минувшие годы оно
не оставило его, разве что обострилось. Умеющему видеть человеческие намерения
камень был тем более готов многое рассказать…
Камень, бесконечно уставший держать на себе Самоцветные горы
и скверну, переполнявшую все три Зуба: Большой, Средний и Южный. Волкодав
подумал о многих тысячах каторжников, работавших и спавших в тёмных норах
забоев. Сколько-то из них – малую толику – успеет выпустить Гвалиор. Кому-то
среди этой толики повезёт, и они сумеют выбраться на поверхность… может быть.
Но сколько их будет? А сколько уйдёт вместе с рудником и Долиной, уйдёт,
проклиная того, кто забрал у них пусть даже такую, но – жизнь?
Волкодав был совсем не уверен, что эти люди действительно
станут его проклинать. – Он слишком хорошо помнил, как сам таскал кандалы.
В те времена он с восторгом благословил бы того из Богов, что Своими молниями
обрушил бы каторжные подземелья, навсегда стирая их с лика Земли… Где же ему
тогда было знать, что и обычный смертный человек способен на это? Более того –
мог ли он предположить, что минует время и на месте этого Бога суждено будет
однажды оказаться ему самому?..
…Но хотя бы они и проклинали его, задавленные глыбами,
погребённые в рушащихся недрах, заживо съеденные жгучими водами, готовыми
хлынуть из разверзшихся бездн… Сколько их? Тысячи. Много тысяч. Каждое лето
Ксоо Тарким и подобные ему приводят сюда ещё не менее тысячи. И так – год за
годом… уже которое столетие. Так вот. Во имя тех мириадов, что вознеслись
отсюда. К Праведным Небесам девяноста девяти вер. И тех мириадов, что никогда
больше не будут проданы сюда…
Я сделаю это.
А между тем камень под медленно шарящими руками вовсе не
собирался обнаруживать слабину. И, что гораздо хуже, Волкодав начал
подозревать, что спокойно доискаться её ему не дадут…
если она вообще здесь была. Торопливо перебегая от лестницы
к лестнице, вниз спешили люди, по крайней мере одного из которых – старшего
назирателя Церагата – он хорошо знал.
Волкодав почувствовал себя почти как семь лет назад, когда
он лез подземным ходом в замок одного сегванского кунса, носившего прозвище
Людоед. Помнится, тогда он всё время думал о мстителях, чей справедливый поход
обрывала судьба – у кого за тридевять земель от цели, а у кого и на самом
пороге. И ещё утешал себя тем, что, застряв под землёй, его мёртвое тело, по крайней
мере, отравит Людоеду колодец…
