А вот с этого момента начиналось что-то интересное. Маша тяжело задышала, пот залил закрытые глаза. Пальцы стали рвать обивку тахты. Определились с датой, – сообразил Комиссаров. Пришлось вести себя еще тактичнее, не лезть напролом с наводящими вопросами. Он зашел издалека: как выспались, Семен Борисович, не утомила ли нелегкая служба?.. Но тут Марию прорвало. Неконтролируемый поток сознания, в котором Комиссарову пришлось выискивать самое главное. Своего рода парейдолия, предрасположенность мозга к вычленению из хаоса тех звуков или образов, которые похожи на нечто осмысленное… Тоска по родине превращается в нечто подавляющее. Им ничего не известно о репрессиях, о голоде… Офицеры сидят в своем домике, зверея от безделья. Бутылку шнапса уже усидели, бесит буквально все: сырость, холод, надоевшие лица, угрюмая немчура, которую, согласно какому-то там приказу, и пальцем тронуть не моги. Нелюдимая болотистая местность, осенняя безнадега, старинный рыцарский замок на холме, вид из окна на который ввергает в депрессию. Известие из уст командира роты, капитана Дягилева, что им сидеть в этой дыре до ноябрьских праздников… Хлещет дождь, молнии лупят в чисто поле, капитан Дягилев нахрюкался до поросячьего визга, дрыхнет на чердаке, окучив свою «брюхоногую» фрау Матильду – веселую вдову гауптмана вермахта, которая бегает к нему каждый вечер, невзирая на дружное осуждение односельчан. Офицеры слоняются из угла в угол, гадая, на ком бы выместить свою злость. Водка уже не лезет. Начальство далеко. Поток сознания убыстряется, воспоминания льются рекой. Замок Валленхайм, что стоит на горе за болотами – гнусное убогое местечко. В его окрестностях – деревенское кладбище, смертельно опасные топи. Капитан Дягилев усиленно рекомендует туда не ходить, дескать, местность, знаменитая своей дурной славой (нашептала ему в горячечном бреду Матильда, а он, суеверный, и поверил…), и вообще на те края «юрисдикция» караульной роты не распространяется. В замке проживает одинокий старый барон, имеющий репутацию Дракулы, с местными жителями не общается, да и к нему почти никто не ходит. Демоническая личность с проблемами психики. Вроде есть у него какой-то слуга, который и обеспечивает сносное существование. Под выселение не попал, ставить солдат в замок на постой советское командование почему-то остереглось… В общем, подпив, офицеры расквартированного в Аккерхау подразделения решают исправить ошибку предшественников. Один из местных мельников намекнул товарищу по работе, что в замке, якобы, могут отсиживаться переодетые эсэсовцы. А у товарища эсэсовцы семью отправили в концлагерь, сам он иногда оказывал услуги сопротивлению, ну, и сбегал со своими опасениями к сотруднику СМЕРШа. Слабо верится, но сигнал, как ни крути, нуждается в проверке. «На посошок, товарищи офицеры?» – разливает по последней старший лейтенант Басардин. Белоярский ухмыляется. «Давно пора разворошить это дьявольское гнездо», – убежден Урбанович. Офицеры смыкают стаканы. Повествование делается сумбурным, что логично и объяснимо – водка бурлит в голове, воспоминания рвутся, как клочки гнилой ветоши. Помимо прочего, Семен Борисович страшно волнуется. Трофейный «Мерседес» с тентом, отделение солдат и офицеры грузятся в кузов, машина прыгает по болотам, которые прорезает безбожно петляющая грунтовая дорога. Уже темнеет, дождь хлещет порывами, рваные тучи, небосвод плюется молниями… К машине! – орут пьяные офицеры, подбадривая бравым видом друг дружку. Им уже не по себе. Дальше не проехать – за разбитыми воротами дорога превращается в заросшую чертополохом вереницу колдобин. Замок совсем рядом, замшелые стены, покосившаяся башня в форме шахматной ладьи. Стены заросли травой, зияют провалами. Карниз над крыльцом пересекает угрожающая трещина. В «бельэтаже» мерцает красноватый свет. Советские военнослужащие, клацая затворами, рваной цепью движутся к замку. Хватают какого-то замухрышку, кричащего, что он слуга, ни в чем не повинен перед советскими властями. «Сержант Бахметьев! – рычит Белоярский. – Отправьте людей в подвалы и на первый этаж!» Автоматчики, подгоняемые грозным рыком сержанта, рассредоточиваются по нижним помещениям. Трое офицеров, светя фонарями, топают на второй этаж по расшатанной лестнице …
Видно, в замке Валленхайм действительно проживало исчадие ада. Темп речи рассказчицы убыстряется, она глотает слова, липкий пот заливает подушку. Офицерам было страшно. Но советские офицеры не привыкли отступать. Пока солдаты роются в подвалах, отыскивая эфемерных эсэсовцев, наверху происходит жутковатая сцена. Хозяин замка приведен в ярость нежданным вторжением. Трудно сказать, кто это такой – демон или просто грозного вида сумасшедший, обладающий определенными проницательными способностями. Престарелый обедневший землевладелец. Если и не сверхъестественное существо, то умеет ловко нагнетать жуть. Огромный пыльный зал, озаренный мерцанием свечей (электричество заботливые «оккупанты» давно отключили), бархатные кумачовые портьеры, выцветшие картины на стенах, беспокойно потрескивает камин. Долговязый старец посреди этого великолепия – закутан в дырявый плащ, на ногах стоптанные ботинки, седые волосы пучками. Он разгневан, стоит в проходе, в глазах беснуются молнии. Офицеры замирают – имеется в облике старца что-то зловещее, ввергающее в ступор, пальцы скорчены на спусковых крючках пистолетов ТТ. Он смеется демоническим смехом, наслаждаясь страхом незваных гостей, начинает говорить хриплым отрывистым голосом. Выясняется, что нищий землевладелец, помимо гипнотических способностей, сносно владеет русским языком. Он произносит что-то угрожающее, Семен Борисович уже не помнит конкретных слов, но помнит, как кипят мозги. И вновь переживает эту «благодать»… Офицеры не могут пошевелиться, но шевелятся волосы на голове. Какого черта они сюда приперлись? Пили бы свою водку, нормально бы выспались… Но вдруг морщинистое лицо старца меняется, он меняет позу, начинает с интересом разглядывать посетителей, вникая в сущность каждого. Он не только гипнотизер, но и чуткий прорицатель. Он вникает в их личности, видит прошлое, настоящее, будущее. А какое будущее у простого советского человека? Он проницает их таланты, способности и, в принципе, понимает, что движет этими молодыми ребятами, чья страна разрушена, отброшена в развитии, народ прорежен, потрепан, озлоблен, ведом непонятно кем. Ему становится жалко этих вчерашних пацанов. Один прекрасно рисует, у другого расположение к музыке, третьего ждут театральные подмостки, слава великого режиссера, почет, богатство. Но что они добьются на этой горем проклятой территории в одну шестую часть суши? Впрочем, если постараться…
Напряжение слабеет. Старец каменно молчит, но жажда сплющить в блин чужаков уже тускнеет. Офицеры переводят дыхание. Басардин поднимает ТТ, но не решается стрелять. Трудно выстрелить в безоружного человека. Старец снисходительно смотрит на Басардина, пряча усмешку. Он начинает говорить резким скрипучим голосом. Добро пожаловать, молодые люди в смиренную обитель нищего барона фон Ледендорфа… Немного ехидства, немного манерной деликатности, за которыми сквозят презрение и жалость. Он спрашивает, то ли в шутку, то ли всерьез, хотят ли дорогие гости прожить долгую и счастливую жизнь. Раскрыть свои способности, добиться полной реализации своих замыслов, обрести славу, положение в обществе, заработать много денег, не прибегая к подлости, шантажу, преступной деятельности, а через шестьдесят лет ОТДАТЬ все нажитое – разом, по доброй воле, без истерик и сопротивления?..
