За окном тянулись необъятные Кулундинские степи. Самый раздражающий участок Транссиба. Коньяк не брал за живое. Вадим завалился на полку, тупо созерцал подпрыгивающий потолок.
– Месяц «Драбадан» не удался, – сконфуженно пошутил Фельдман и удалился в коридор. Вадим закрыл глаза.
– SMSл жизни, – пошутил Павел, вернувшись через час, – Рассылаю сообщения во все концы необъятной вселенной. И принимаю же оттуда. Всё, – он бросил телефон в ботинок, – Отстрелялся.
– Заряди у проводницы, – пробормотал Вадим.
– А ты ее видел? – возразил Павел, – Не обладаю такой бездной обаяния. Плохо выглядишь, Вадим.
– Нервничаю.
– Терпи. Проехали Барабинск. Ну и публика там мается. Кого у нас только нет в стране – работающие нищие, неработающие пьющие… Мы здорово накололись, приятель. Товарищ из «Штази» пробить информацию не смог. Данные тупо засекречены. Бред. Не было в районе Аккерхау секретных объектов. Значит, у кого-то большие возможности. Мои коллеги тоже поработали. Включили пару чинов в штабе округа, имеющих связи в архивах Минобороны. В принципе, могли получить любую разумную информацию. А информация о гарнизоне в Аккерхау, занимающемся всего лишь патрулированием участка стратегического шоссе, согласись, разумная. Какая, к черту, секретность? Но информацию они не получили. Вернее, получили, но то, что мы и так знаем. Третья рота третьего батальона второго полка 116-й отдельной стрелковой дивизии. Командир роты капитан Дягилев. Трое взводных – угадай, кто. Всё. Упоминания о прочих офицерах отсутствуют. Слабо верится, что их не было. Должностей – масса. Это не просто стрелковое подразделение, это ГАРНИЗОН – со всеми хозяйственными, транспортными, инженерными и прочими вытекающими, не говоря о представителях Особого отдела. Такое ощущение, что информацию просто УДАЛИЛИ. Причем грамотно. Четвертый офицер – не ротный Дягилев. Капитан Дягилев в ту ночь был пьян и спал в объятиях сожительницы Матильды… Зато имеется подробная информация о дальнейших перемещениях третьей роты. Передислокация в Эммштель, охрана лагеря для перемещенных лиц совместно с французским батальоном майора Дюпрэ; караульная служба на станции Анхаузен недалеко от Франкфурта-на-Одере – через станцию проходили эшелоны, вывозящие бесценное добро из Германии в Союз. Отправка на родину, расформирование части в Витебске…
– И что же делать? – спросил Вадим.
– Работать, – пожал плечами Фельдман, – Наш труд в первую очередь нужен нам самим…
Страх не отпускал. Молясь о продолжении жизни, они сошли на Западной площадке, где поезд делал двухминутную остановку. Самая окраина. Родная земля в их отсутствие не сделалась краше и привлекательнее. Они сидели в запущенном сквере какого-то местного очага культуры, жевали мокрые хот-доги, тоскливо смотрели, как двухлетний карапуз, сбежавший от мамаши, свирепо растаптывает лужу.
– Отлично прокатились, – резюмировал Павел, – Мы стали на несколько тысяч евро богаче, но с мертвой точки практически не сдвинулись. Поедем… – он тяжело вздохнул, – Имеется одна конспиративная хаза. Другой конец города. Там и заночуем.
– На автобусе поедем? – улыбнулся Вадим.
– Не пугай меня, – ужаснулся Павел, – Общественный транспорт – рассадник подозрительных лиц. Особенно эти двое… один всегда захватывает управление, а второй собирает с пассажиров деньги. Путь неблизкий, поедем на такси. В складчину, – Павел ухмыльнулся.
«Конспиративная хаза» располагалась на первом этаже панельной загогулины в микрорайоне «Снегири». Квартира не пустовала, гостей из дальнего зарубежья встретили сотрудники Фельдмана. Этих ребят Вадим уже видел. Изабелла Виннер, Федор Каварзин. Эффектная блондинка и эффектный… блондин. Оба меланхоличны, как-то натянуто улыбались, и у обоих на физиономиях было досадливо написано, что они в квартире не одни.
– Все в порядке? – шепотом осведомился Павел.
– Надеемся, что да, – поджав губки, ответствовала Изабелла. Федор с достоинством кивнул.
Из комнаты, потупив очи, вышла Лиза. За прошедшие дни девушка сильно осунулась, морщинки прорезались в уголках глаз, гладкая кожа потемнела. Она вздохнула, как-то жалобно посмотрела Вадиму в глаза, утонула в его объятиях…
– Кто бы спорил, сопли – основной двигатель личной жизни, – разглагольствовал Фельдман, разливая водку, и зевал так, что чуть не разрывал кожу вокруг рта, – Но сегодня мы не будем смотреть мелодраму. Так что держите себя в руках, молодые люди, не расхолаживайте моих сотрудников.
Лиза тихо смеялась, льнула к Вадиму, грея бок. А чем плоха, в сущности, жизнь? – думал Вадим.
– Ты здесь жила все эти дни? – тихо спросил он.
– Не совсем, – шептала она, – Иногда меня выпускали в свет. Скажи, что здесь можно делать? Здесь даже мебели нет. Это же не квартира, а какая-то психиатрическая палата…
Квартира производила впечатление недавно купленной. Возможно, Фельдман сделал заначку от жены, попутно соорудив запасной аэродром и помещение, где можно спокойно работать. Над приведением жилища в норму особо не заморачивались, поставили подержанный диван, несколько кресел, круглый стол, в соседней комнате тахта, подобранная на ближайшей свалке. Но связь с современным миром здесь работала. «Без этого никак», – объяснил вполголоса Фельдман, – «Перед тем как войти в новую квартиру, хозяева по народной традиции пускают в нее Интернет». «А ремонт – быстро, качественно и недорого – сделает кто-нибудь другой», – добавила не жалующаяся на слух Изабелла. «А мы тут – исключительно для мебели», – сказал Федор.
– Поздравляю, коллеги, – стучал ложкой Павел, – Вы научились тупо варить пельмени. Прямо общага студенческая. Бросишь лист лавровый в кастрюлю с пельменями – уже считаешься презренным гурманом. Вам нечего сказать начальнику по сути дела?
– Бьемся в стену, Павел Викторович, – хмуро отозвался Федор, – Ты можешь, конечно, инкриминировать, что мы не особо старательны, можешь объявить нас круглыми идиотами…
– Так и хочется, – согласился Павел.
– Но информацию изъяли, – вступила Изабелла, – Кто-то грамотно страхуется. В сети – белое пятно. В архивах Минобороны – тишь. Ветераны третьей роты в природе, безусловно, существуют, но где их искать? В нашем городе таких нет, в других городах… Ты можешь отправить нас в творческую командировку, будем околачивать пороги советов ветеранов, можем даже найти парочку стариков, но сколько времени уйдет? Где гарантия, что они вспомнят поименно офицеров своей части? Прости, я десять лет назад училась в институте и вряд ли вспомню сегодня половину тех, с кем сидела в одной аудитории…
– А если зайти с другого конца? – предложил Павел.
– Это с какого? – не понял Федор.
– Не знаю, – пожал плечами Фельдман, – У любой категории – материальной или не очень – есть другой конец.
– Чушь, – фыркнула Изабелла, – С обратной стороны у любой категории – не конец, а начало.
– Давайте подумаем, что мог делать в роте этот парень, – сказал Вадим, – Он не ротный и не взводный. А пьянствовал на равных с молодыми офицерами. Какие офицерские должности существовали в небольшом захолустном гарнизоне? Связисты, хозяйственники… Особого отдела при роте, разумеется, не было. Политотдел, комиссар… М-м…
