Похоже мне на роду написано постоянно ввязываться к какое-нибудь гавно. Разумный скелет. Нет, не так. Не просто разумный. Разумными костяшки были уже на пятом уровне, куда я иногда заглядывал, если начинал скучать и не хватало острых ощущений. Они умели сражаться строем, знали тактику боя, умели устраивать засады. Но дальше разумности в том понимании, что я вкладывал в это слово раньше, они не уходили.
Этот… Ганлин, он был по-человечески разумным. Наш разговор был долгим и я ни разу не смог уловить в его словах, поведении или даже интонации ни капли той кукольности, что в другой нежити. Он был создан древним магическим механизмом, производившим, по сути, ходячие манекены для тренировок. Даже невероятно могучая и умная нежить с самых нижних уровней, до которых добирались авантюристы, судя по рассказам моих старших из Хижины, имела некие заложенные в разум шаблоны поведения.
К примеру, боссы уровней, даже если это были какие-нибудь архиличи, способные одним заклинанием уничтожать тысячи простых людей, были словно привязаны к своей основной цели — защите прохода на следующий этаж. И боссы могли с легкостью покинуть свои позиции, подземелье не ставило для них никаких барьеров. По крайней мере физических. А вот в их разуме имелась строгая привязка и нарушить границы своей территории они могли, просто не хотели.
А мой неожиданный собеседник… если бы я не видел пустоту на месте вывалившегося глаза, не чуял носом уже привычную вонь, не ощущал закрытую в нем энергию смерти, если бы ничего этого не было — это был бы самый обычный человек. Да, со своими странностями, потерянной памятью, лишенный определенных общих норм морали, но все-таки человек. Не нежить с разумом, а именно живой разум в теле нежити.
А еще… да простит мне эти слова мастер, но мне нравился этот человек. Нравилась личность, находящаяся внутри черепушки с половиной скальпа. Пусть он не помнил ничего до пробуждения в подземелье некроманта, готов поспорить, что давшая ему основу личность была неординарной в лучшем смысле этого слова. Он был умен, хитер, расчетлив и хладнокровен. Прекрасно осознавая ситуацию, в которую попал, он принял единственное, как я и сам понимаю, верное решение. Если бы его поведение и слова в тот момент не привели меня в еще больший ступор, сбив весь боевой настрой, скорее всего сейчас он превратился в груду окончательно мертвой плоти моими усилиями.
В чем-то мы были даже похожи, по крайней мере иногда хватало лишь пары слов, чтобы он понял меня, а я — его, когда Толье оставалось лишь удивленно хлопать глазами.
Да, Толья. Хитрая девчонка умудрялась довольно долго водить меня за нос, компенсируя не самые умелые попытки обмана собственным обаянием и красотой. И они с этим Ганлином, судя по всему, довольно близки. В голову сразу лезли совсем не те мысли, которые я упорно гнал. Нет, просто эта парочка была друг другу очень важна. Девушка легко призналась, что считает зомбяка своим другом. Сам Ганлин на это лишь скривил остатки губ, но уже тот факт, что он вернулся за Тольей, рискуя нарваться на мою дубинку, говорил о многом.
Странный он все-таки. Насколько это слово вообще применимо к такому уникуму. Хотя, наверное, лишись я сам всех воспоминаний и попади в тело нежити, был бы не многим лучше.
Черт… что же мне делать?
С одной стороны, самым правильным с точки зрения охотника Хижины было отправить Толью на алтарь воскрешения, а Ганлина повязать и оттащить на поверхность к каким-нибудь магам-теоретикам для опытов. За такой подарок меня наверняка ждут золотые горы, шутка ли, осознавший себя скелет, способный усиливать себя за счет другой нежити. Готов биться об заклад, его исследование сможет продвинуть магию в целом и некромантию в частности на невероятную величину.
С другой… ну во-первых я никогда не был большим фанатом соблюдения правил, о чем мне постоянно напоминали мои многочисленные шрамы. Так что понятие “правильный поступок” для меня значило не так много. Да и мне самому, после того, как эта парочка честно, на этот раз, все рассказала, уже как-то расхотелось что-то с ними делать.
Толью вообще винить не хотелось, она жертва обстоятельств, а то, что не пыталась помешать своему скелету расправляться с людьми… ну, в рамках подземелья это вообще такая себе вина. Сам, чего греха таить, не один и не два десятка раз пополнял свои запасы за счет других авантюристов, тех что посволочнее.
Сам Ганлин… тут сложнее. За свою довольно краткую жизнь он натворил кучу всякого дерьма, в чем спокойно признался. Чего стоила только та бойня, что он устроил в очередной раз переходя с первого на второй этаж. Пять сотен человек, не способных ни противостоять ему, ни сбежать от него, сложившие в той резне головы, однозначно говорили, что крышу ему может сорвать знатно, что мне совсем не нравилось. И Ганлин сам прекрасно понимал, что в любые его заверения в духе “Больше никогда”, верилось с большим трудом, так что даже не пытался.
НО!
Мне было интересно. Не самая удачная отговорка, но, с другой стороны, что еще нужно? Я ведь не отвечаю ни перед кем, даже Хижина, официально назвав охотником, сняла с меня любые перед собой обязательства. Я не являюсь подданным ни одной страны, опять же из-за той же Хижины, надо мной нет начальника, способного приказать что-то сделать. Для меня я сам — единственный суд и законодатель. А мне, как уже сказал, было интересно.
Хотелось собственными глазами увидеть продолжение этой истории. Чем закончится путь этого зомби? Закончится ли он от рук какого-нибудь авантюриста или от когтей другой нежити, или приведет к чему-то по-настоящему значительному? Несмотря на свой уникальный статус и неординарное происхождение, я, все-таки, был вполне обычным человеком. Когда я все-таки умру где-нибудь в подземелье некроманта, по случайности лишившись амулета возврата, или на очередном задании снаружи, оно мне вспомнят разве что Нетч, Уля, мастер, пара старших да несколько приятелей по игре. Моя жизнь не внесет в этот мир ничего кардинально нового, я не собирался себе льстить.
А вот Ганлин был достаточно уникальным, чтобы при должном везении суметь изменить что-то в том мире, что меня пережует и не заметит. И мне очень хотелось хотя бы присутствовать при таком, а лучше быть непосредственным участником этих событий. Чтобы когда-нибудь в старости, сидя перед камином, мои внуки (ну могу же я помечтать), подбегали и просили: “Деда, расскажи про ТОГО САМОГО Ганлина!” И я бы усмехался, подтягивал сползший плед и начинал историю, которую знает в этом мире каждая собака. Ну а если в процессе я-таки склею ласты, то лучше уж так, чем просто потому, что мне в очередной раз не повезло с заказом.
— И что же мне с вами делать… — я сидел, завернувшись в плащ, переводя взгляд то на явно нервничающую Толью, то на совершенно невозмутимого, насколько я мог понять по полусгнившему лицу, Ганлина.
Решение, которое мне предстояло принять, обещало стать ключевым во всей моей жизни. И, по большому счету, я думал чисто для формальности.
.
Наблюдая за этими двумя, совершенно спокойно разговаривающими, хотя буквально час назад оба были готовы уничтожить другого, я ловила себя на том, что не особо понимаю сути разговора. Нет, конечно, в целом все было ясно: Веск выспрашивал у Ганлина кто он, что помнит о себе и что он вообще такое, а зомби отвечал, насколько я могу судить, полностью правдиво.
