Найс подобное тоже видел впервые. И даже вдвоём мы смогли лишь чуть-чуть качнуть двухметровый могильный камень. Сколько в нём было весу, я даже предполагать не брался. Тонн двести, не меньше, а скорее куда больше. То есть материал, из которого он был сделан, был где-то в четыреста раз плотнее воды, в пятьдесят раз плотнее стали и в двадцать раз плотнее золота. Конечно же, я захотел его себе. Просто чтобы было. Слепой, тем не менее, сказал, что запихнуть такую тяжесть в его пространственный карман не представлялось возможным. Всё-таки даже у его магии были свои ограничения. Так что мне пришлось временно воздержаться от осуществления своих хотелок. До тех пор, пока я не смогу утащить этот кошмар грузчика на своём горбу, а будет это, вероятно, ой как нескоро.
Всё же остальное слепой вполне успешно сгрузил в свои магические закрома. После чего, подняв Гуйар, потяжелевший уже почти до семи сотен килограммов, я вышел вслед за ним в общий коридор. Плотность святой энергии не стала намного меньше, но разница была вполне ощутима. И даже Лаэна, всё ещё продолжавшая вскрывать двери где-то в центре длинного прохода, ощутила изменение. На груди ракшасы я заметил привязанный на толстую цепь крупный клык какого-то монстра, длиной сантиметров в тридцать. Похоже, даже среди этих, в целом бесполезных для нас артефактов, она нашла нечто полезное.
Однако больше ничего из того, что нашлось в других камерах, с собой брать мы не собирались. Слишком опасно было выносить из этого места неизвестные артефакты. Нам самим они вряд ли могли причинить серьёзный вред. Но мы всё ещё были заинтересованы в общении с людьми и посещении городов в различных развлекательных целях. И умирающие от какой-нибудь чумы при нашем приближении люди были нежелательны. Тем более что по фону таких артефактов нас было проще простого отследить.
Так что мы собирались дождаться, пока Гуйар вытянет из окружающего пространства ещё часть энергии, а потом рвануться на выход, не дожидаясь атаки церковников. Вообще было даже странно, что они до сил пор ничего не предприняли, у меня начали появляться нехорошие предчувствия по этому поводу. И я уже хотел предложить не ждать и начать прорыв прямо сейчас.
Но когда проходил мимо одной из дверей, в голове совершенно неожиданно раздался странный, словно из-под воды, голос.
— Преемник!
Глава 155
Остановившись как вкопанный, настолько резко, что в меня чуть не врезался Найс, я обернулся к совершенно неприметной двери. Точно такой же, как и все остальные в проходе, но, несмотря на то что голос прозвучал прямо в голове, я почему-то был уверен, что его источник находится именно там.
— Что случилось? — Найс хлопнул меня по плечу.
— Похоже, нам придётся ещё ненадолго задержаться, — выдохнул я, всё ещё пребывая в какой-то странной прострации.
Это чувство не было вызвано самим голосом, скорее он стал неким крючком, потянувшим за собой нечто неясное и словно смутно знакомое. Но несмотря на это, словно затянутое туманом ощущение, я точно знал, откуда оно брало своё начало. После получения греха Похоти меня так и не посетило никаких новых видений, но прошлого раза, с Жадностью, вполне хватило, чтобы раз и навсегда запомнить вызываемое ИМ чувство. Размытый силуэт в короне из птичьих черепов являлся много раз являлся мне во сне после того, как я стал человеком и в принципе научился видеть сны. И до сих пор, даже спустя три года, я никак не мог понять, почему не могу даже подумать о НЁМ как-то иначе. В том видении я не ощутил от НЕГО ни особенной силы, ни какой-то специфичной ауры. ОН просто стоял за спиной воплощения Жадности, молчаливо и неподвижно, но при этом казался куда важнее, чем главный герой видения.
И голос, позвавший меня из-за двери, вызывал похожее чувство огромной важности. Словно, проигнорируй я его — и все мои дальнейшие путешествия и сражения станут бессмысленными. Конечно, я не мог подобное проигнорировать. Запустив в Гуйар новую порцию коктейля из энергий, от чего Кровожадный Король, и так уже довольно бурчащий от текущей к нему святой силы, задрожал подобно огромной кошке. Удар магической булавы, полной мощи Усиления, оставил на зачарованном металле глубокую вмятину, покрытую к тому же десятками зазубрин от зубьев Гуйара. С третьего удара дверь выгнулась вовнутрь, потеряв свою герметичность, на шестом заскрипели петли, на одиннадцатом створка была выбита из рамы, отлетев к противоположной стене камеры. Вот что значит правильное вооружение.
Однако прямо сейчас меня не слишком интересовала разница между Гуйаром и обычной булавой. Куда больше меня занимало содержимое камеры. Найс, привыкший, что я не был щедр на разъяснения, с любопытством заглянул в проём.
— Что-то интересное? — спросил он, глядя на большую толстую книгу в мощном, явно деревянном переплёте, закрытом на тяжёлый навесной замок. Названия не было, как и любых иных намёков на то, чем этот талмуд мог быть.
— Пока не знаю…
Ощущение важности не только не пропало, оно стало в разы сильнее. Но того голоса я больше не слышал. Попытался сорвать замок, но, как и с поднятием той каменной плиты, ничего не вышло. Также не вышло ни разорвать петли, на которые замок крепился, ни даже оставить на изукрашенном переплёте хотя бы малейшую царапину. Похоже, книга была зачарована магией куда более могущественной, чем двери местных камер. Однако потом, похоже, странный голос всё-таки сжалился надо мной, потому что в моей голове прозвучала достаточно отчётливая подсказа.
— Душа!
Смысл был вполне ясен. Нырнув вглубь своего Я, довольно быстро, к собственному невероятному удивлению, я обнаружил в пустоте, неподалёку от моей души, чужеродное пятнышко грязно-серого цвета. Раньше его там точно не было, я бы такое точно заметил, а значит это было именно тем, на что указывал таинственный голос. И, стоило мне «потянуться» к нему, как пятнышко само словно напрыгнуло на мою душу, и я погрузился в очередное видение.
* * *
Сложно было сказать, что это за место, контуры широкой залы терялись в густом, явно наркотическом дыму. Но лежащие тут и там обнажённые тела: женщин и мужчин самых разных рас от гномов до орков, а также немало таких же тяжело дышащих монстров нечисти, не оставляло сомнений в том, что происходило тут совсем недавно. В воплощении Похоти, стоящем в центре залы, не было особого величия, не было бьющей через край мощи, не было ничего, что бы заставило обернуться ему вслед на улице. Даже внешне он был вполне обычным: не урод и не красавец, не высок и не низок, не молод и не стар. Вот только его сила заключалась в другом.
От него не ощущалась исключительно тяга к плотским утехам. Это было нечто куда большее, правильнее было бы назвать это страстью или даже одержимостью. Причём вообще ко всему, от секса и наркотиков до готовки и уборки. Было похоже, что этот человек попросту не умел останавливаться, за что бы не взялся, не понимал понятия «меры» и просто обязал был довести то, чем занимался, до настоящего абсурда. Если секс — то со всеми подряд, без разбору и ограничений; если наркотики — то едкий дым должен был пропитать вообще всё вокруг; если война — то до последней выжившей дворовой собаки; если мир — то такой, от которого сами союзники уже не будут знать, куда деться.
