И Гущин ждал. Одного-единственного момента, последнего шанса! Здесь рисковать нельзя — спешка хороша при ловле блох, а Миша тварь куда опаснее. Стас расслабленно лежал на полу и вспоминал слова старинного приятеля, капитана полицейского спецназа Пети Кириллова. Тот приходил весной в больницу, навещал Гущина с загипсованной ногой и глубоко вздыхал:
— Эх, Стасище… Ну я ж тебя, интеллигент, предупреждал: ты не боец, дружище, не боец! На всяческие там пощечины-тычки ты не рассчитывай — ответят кулаком или вот пулей. Запомни, Гущин, навсегда: ты успеешь сделать только один удар! Причем в твоем случае, прости, дружище, подлый. Бей один раз, исподтишка, но чтоб наверняка. Хотя бы убежать успеешь. Твой вариант: кадык, глаза и пах. — Заметив, что майор поморщился, Петя кивнул: — Да, понимаю, пальцем глаз проткнуть… малоприятно. Но что же делать? Бывают случаи, дружище, когда либо ты, либо тебя. Без вариантов.
Сейчас у кабинетного работника Гущина наступил как раз тот случай. Майор изображал помутнение рассудка, тяжело дышал, но наблюдал за Водяным сквозь неплотно сомкнутые ресницы. Ждал, когда убийца подойдет чуть ближе и наклонится.
Но Миша почему-то медлил. Сыщик безвольно мотнул подбородком, сделал «последнюю попытку» удержать голову… та мотнулась вниз, обвисла. Безусловно, Стас надеялся, что ключи от наручников Водяной держит в кармане, но если он, прежде чем отстегнуть пленника от трубы, начнет его душить, то придется извернуться и ударить даже пристегнутым. А уж потом обшаривать его карманы. Хотя, конечно, имеется опасность: Водяной может упасть слишком далеко или, не дай бог, ключей у него не окажется… Жуть. Маньяк отлежится в сторонке и отомстит уже по полной.
Водяной присел на корточки, похлопал Стаса по щеке, отчего голова майора безжизненно и вяло помоталась. Решив, что все в порядке и пленник не опасен, Михаил принялся отстегивать наручник от трубы. Перегнулся через Станислава, словно нарочно подставляя под удар кадык, и не заметил, как пальцы сыщика сжались в кулак. Отстегнув браслет от трубы, убийца начал распрямляться, и у Гущина наконец-то появилось пространство для размаха и полета кулака!
Удар! Кадык как будто сплюснулся, Водяной захрипел и стал наваливаться на сыщика!
Стас пинком колена скатил с себя сипящего маньяка. Обретя в припадке ярости невероятную силищу, схватил его за ворот куртки — волосы Михаил стриг коротко — и треснул затылком о бетонный пол! Один раз! Второй! Еще, еще!
Водяной захрипел, закашлял кровью и закатил глаза. Продолжая прижимать его всем телом к полу, Гущин дотянулся до кармана убийцы и нашарил там ключ от наручников. Подтянув мычащего гада к стене, просунул его запястье в браслет и пристегнул к трубе. Потом, продолжая нажимать локтем на грудь сипящего противника, просунул пальцы в карман его ветровки и достал мобильный телефон, способный по звонку отправить всех на небеса.
Отполз. Отполз подальше, чтобы убийца не дотянулся до него ногой. Сидя у ступенек, несколько минут приходил в себя. Бездумно смотрел на хрипящего, отключившегося душегуба.
Потом, пошатываясь, встал на ноги. И, повернувшись к Водяному спиной, придерживаясь о стену, поковылял наверх. Радость на Гущина пока не накатила, понимание — «Я выиграл дуэль!» — еще не грело душу. Борьба отняла последние силы и вымела из головы все мысли. Стас брел по каменной кишке подвального коридора и искал дверь. Дверь, за которой монстр спрятал смешливую художницу.
И лишь когда взгляд упал на присыпанную цементной пылью тумбочку, где лежал родимый телефон и извлеченный из него блок питания, майор опомнился. Помимо розысков Янины есть более важное дело! Стас собрал расчлененный мобильник воедино, набрал вызов Игоря и, услышав встревоженное: «Алло, Стасище, ты где?!», произнес:
— Игорь, я в доме Водяного в рыбхозе. Водяной — Миша Львов. Янина тоже здесь… — Капитан попытался воткнуть какие-то слова, но Стас его остановил: — Не перебивай. Дом заминирован. Вызывай саперов и дуй сюда. Я изнутри все осмотрю, обнаружу бомбу и сфотографирую. Покажешь фотографию минерам, пусть скажут мне, что делать.
— Спасибо, понял. Ты как там?
— Я в порядке. Водяной на «браслете» сидит, пристегнутый к трубе. Отбой, капитан, я иду искать Янину.
Стас отключил связь. Разговаривая с Игорем, он дошел до железной двери, возле которой и лежала взрывчатка. Маньяк все ж не хотел, чтобы его принцесса долго мучилась, и основной заряд предназначался ей. Где-то еще, вероятно, есть какие-то ловушки и растяжки, готовые сдетонировать при попытке открыть ворота или дверь, но майор решил найти их позже.
Нажав на ручку незапертой двери, он вошел в отделанное светло-бежевой штукатуркой помещение. Огляделся…
Янина мирно спала на огромной кровати под балдахином. В изножье кровати стоял мольберт. И краски. Как будто маньяк надеялся, что его любимая, проснувшись в заточении, сразу же бросится рисовать. Или расписывать стены, изображая на них окна, через которые виднеется свобода. На одной из бетонных стен, словно приглашая художницу к работе, уже была повешена веселенькая шторка.
И в остальном маньяк на славу потрудился. «Жизнерадостности» в подвальное помещение добавлял белоснежный спальный гарнитур в деревянных завитушках. На туалетном подзеркальном столике стояли зажженные свечи. Их было множество. Больших и маленьких, в подсвечниках и без. Они превращали каземат в подобие новогоднего представления. О празднике напоминала и бутылка шампанского, поставленная в ведерко со льдом. Там же, на укрытом нарядной ажурной скатертью столе, стояли фужеры и ваза с фруктами.
Кошмар. Можно подумать, что Янина, очнувшись в «новогоднем» каземате, усядется закусывать с тюремщиком.
Гущин подошел к кровати, посмотрел на безмятежно спящую девушку и заметил на ее руке в районе локтевого сгиба крошечный прокол. Маньяк не собирался рисковать своей принцессой и бесконечно травить ее хлороформом, он все-таки хотел здоровое потомство. Усыпив на берегу, Михаил сделал девушке уже укол снотворного.
Гущин сел в ногах спящей художницы. Поправил одеяло, накрывая выбившуюся пяточку.
Янина заворочалась. Стас уже знал, что сейчас половина пятого утра. Ему бы хотелось, чтобы Янина продолжала спать до полудня, до того, как приехавшие спецы разминируют дом. Но действие снотворного заканчивалось, Михаил, видимо, не решился увеличивать дозу и рисковать здоровьем Яны. Говоря Гущину «Мне надо отъехать», Водяной всего лишь ставил точку в их беседе. Он знал, что девушка вот-вот придет в себя, и хотел присутствовать при пробуждении своей принцессы.
Янина открыла глаза. Не сразу сфокусировала взгляд на сидящем рядом следователе, но, поняв кто перед ней, улыбнулась:
— Ой. Доброе утро. Это вы?.. — И тут же ее взгляд обрел осмысленность. Приподнимаясь, девушка пораженно прошептала: — Где это я?
* * *
Шампанское, остывавшее в ведерке, этим утром все-таки открыли. Майор просил Янину повременить — все ж непонятно, какой дрянью накачал ее Михаил, но шок настолько придавил художницу, что запретить ей открывать бутылку у Стаса так и не получилось. Янину колотило, словно в лихорадке: выходя из каземата, она увидела у двери обмотанный проволокой сноп из брикетов пластида.
