— Отлично, — лучезарно улыбается Бриа. — Переходим к следующему параграфу!
…И мы правда переходим. Никакой тебе перемотки. Мне приходится терпеть это чертово объяснение!
Воистину, никак не могу понять две вещи: во-первых, почему я когда-то думал, что Бриа — этакий декоративный секретарь, только еще хуже, потому что от нее даже кофе не дождешься. А во-вторых, почему это я решил, что в капсуле играть веселее и интереснее, чем в шлеме? При прежнем формате игры никто не заставлял меня переживать все эти длиннющие переговоры с моими инопланетными постояльцами, они начинались одной ритуальной фразой и заканчивались еще после пары фраз. А с саргами мы талдычим уже, такое ощущение, часа два!
Правда, когда я гляжу на свой коммуникатор, выясняется, что мои «два часа» уложились минут в двадцать. И все же даже это гораздо дольше, чем, по-хорошему, можно выделить в рамках динамичной игры на разборки с одним эпизодом, пусть даже довольно значительным.
Хотя я не могу сказать, что скучаю по-настоящему. Пока мне еще довольно интересно… Но если Бриа всерьез начнет фиксироваться на каждом подпункте, придется представлять, как я ее душу, чтобы как-то взять себя в руки!
Однако Бриа берет быка за рога — приступает к обсуждению наших взаимных финансовых обязательств.
И вот это действительно самое сложное: с одной стороны, сарги должны заплатить мне за аренду своей художественной площадки и фабрикаторов. С другой стороны, я должен приплатить им за то, что они оставляют у меня свой шедевр искусства, который, в перспективе, привлечет на станцию туристов.
В общем-то, я и не против заплатить… будь у меня деньги. Поэтому нам с Бриа приходится договариваться о том, что свою долю в этот совместный проект сарги внесут сразу, а мы — чуть погодя. В идеале, когда туристический поток действительно увеличится.
— Нет уж, — делает одна из саргинь решительный взмах рукой. — Мы еще даже не знаем, удастся ли станции возродиться! Может быть, туристы сюда вообще никогда не вернутся.
— У нас есть свои подходы, — говорю я. — Вы знаете меня как человека, который обычно решает проблемы.
— Если бы мы вас не знали, — вступает другая саргиня, — мы бы вообще на переговоры не пошли. Однако у вашей репутации есть свои пределы.
— И сложившаяся ситуация, возможно, станет вашим концом, — припечатывает третья.
— Тогда почему вы вообще согласились на этот проект?! — недипломатично восклицаю я.
— Потому что вы предложили нам беспрецедентный холст, а масштабы — наша слабость, — снова говорит первая.
— Даже если станция погибнет, наш шедевр будет жить здесь вечным памятником чистому искусству, — добавляет вторая.
— Но это не значит, что мы готовы рисовать его в ущерб себе, — заканчивает третья. — Не сойдемся в условиях с вами — ну что ж, так тому и быть, подыщем другую площадку.
Да уж, когда они восторженно щебетали, какой их председатель Гра Пок великий, они мне нравились больше!
— Другая площадка будет не такой удобной, — говорит Бриа. — Кроме того, ваша помощь может сейчас помочь возрождению станции, одним из спонсоров которой является ваше правительство. Разве это не дополнительный довод в нашу пользу?
— Довод, — соглашается одна из саргов. — Но только если вы согласитесь внести свой вклад!
— Мы и не отказываемся, — говорим я. — У нас есть некоторые фонды, однако сейчас они нужны на контроль текущей ситуации, — никаких фондов у нас нет, если не считать возможности увеличивать свой долг банку за счет автоматических выплат. Но об этом, понятное дело, говорить вероятным деловым партнерам не стоит.
— Этот проект — шанс для всех нас, — поддерживает меня Бриа. — Мы не отказываемся от своей части вклада. Однако мы просим возможности внести его позже.
— Когда, может быть, и вся станция прекратит свое существование, — неприязненно произносит одна из саргов.
— Нашими совместными усилиями… — начинает Бриа.
— Не прекратит, — перебиваю я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно тверже. — Это я вам обещаю.
* * *
Когда мы выходим из переговорной, Бриа улыбается мне странную улыбкой.
У человеческой женщины я бы, пожалуй, счел ее кокетливой. Однако из справочной информации я помню, что талесианки бесполы и, хотя иногда могут вступать в романтические отношения с представителями других рас, делают это скорее из любопытства, чем по каким-либо другим причинам.
— Вы хорошо держались, капитан, — говорит она.
Да, я знаю, что хорошо держался. Когда мы подписали договор (разумеется, электронной подписью на планшете; мне нужно было просто приложить мой коммуникатор), я получил системное сообщение, которое дало мне +100 к репутации, +10 к дипломатичности и +5 к харизме. Очень круто получилось, я даже не ожидал.
Но вот что странно: я воспринял это сообщение почти с раздражением. Мол, сам знаю, что проделал трудное дело и вышел молодцом, не мешайте! Вообще-то удивительно: покажите мне геймера, который не любит смотреть, как у него прибывают статы? Это зрелище похлеще, чем горящий огонь и бегущая вода.
И все же…
Однако похвалу Бриа я воспринимаю совсем не так, как золотые буквы на фоне выцветшей до черно-белого кино реальности. Мне приятно. И приятно потому, что у нее какая-то сложная, нетипичная, человеческая интонация. Как будто она и рада за меня, и опасается чего-то.
— Спасибо, — отвечаю я. — Без тебя бы я не справился.
Бриа, к которой я привык, лучезарно улыбнулась бы и ответила, серьезно или шутливо, что нет, конечно, справился бы, но она рада помочь. Эта новая Бриа наморщила лоб и сказала:
— Да, задача получилась нетривиальная. Такой договор… не думаю, что кто-то когда-то заключал нечто подобное. Очень интересно вышло!
— В смысле? — удивился я. — До сих пор никто не отдавал саргам коллективный подряд на украшение чего-то?
— В принципе межпланетные деловые связи — изрядная редкость, я уже говорила вам, — кивает Бриа. — Этот проект требует сотрудничества актива Межзвездного содружества и актива Великого Саргоната, причем затеян не по инициативе сверху, а снизу… насколько я могу припомнить, беспрецедентный случай.
Говорит она не с энтузиазмом, а скорее задумчиво. Я безошибочно понимаю: вот он, живой оператор. У нее неуловимо меняется даже манера: если прежде Бриа выглядела довольно юной и даже, может быть, наивной, то теперь она кажется мне если не изрядно пожившей женщиной, то уж по крайней мере компетентным специалистом с солидным опытом.
Вот что значит серьезное выражение лица и легкое изменение осанки — она как будто голову стала держать выше.
— Думаете, все получится? — спрашиваю я ее.
— Поживем — увидим! — она улыбается мне ослепительно, по-прежнему. — Для этого и создавался «Узел 8090» — чтобы раздвинуть границы возможного для наших рас, а значит, избежать гибели.
