К счастью, морда шерсти почти лишена и я узнаю знакомую вытянутую физиономию Белкина, на которой явственно читается самодовольство.
Эксперты по зоопсихологии сколько угодно могут говорить, что эмоции котов гораздо примитивнее, а мимических мышц у них нет вовсе. Это собаки, мол, развили в себе способность поднимать брови за тысячелетия совместного существования с людьми, а морды кошек, сколь угодно очаровательные, абсолютно невыразительны. Все равно любой кошковладелец без тени сомнения знает, что спектр эмоций его питомца едва ли не богаче его собственного.
И Белкин излучал именно самодовольство.
— Ну ты даешь, — растерянно говорю я. — Кто над тобой так поиздевался?
Моя первая мысль: кто-то из программистов, курирующих игру, настолько не любит сфинксов, что изменил аватар моего питомца. Или шаблоны для сфинксов просто в игре не предусмотрены — по той же самой причине.
Я в курсе, что многим сфинксы кажутся уродливыми, даже страшноватыми. Да что там, сам несколько лет назад принадлежал к числу этих людей, хотя сейчас странно об этом вспоминать. Обычно я с пониманием отношусь к чужим заблуждениям. Однако вид обросшего шерстью Белкина чуть было не погружает меня в боевую ярость. Что это за дискриминация? Ну не любите вы сфинксов, никто не заставляет, однако зачем животных-то уродовать?!
— О, ваш питомец — очень странный зверь, — уважительно говорит Бриа. Она выглядит не менее уставшей, чем Нирс и Томирл, но от приветливой улыбки ее лицо кажется почти радостным, а браслеты на руках и ногах весело позвякивают. — Когда он только появился в рубке, он был почти совершенно голым, однако вскоре шерсть на нем отросла сама собой! Видимо, ему не понравилось, какую температуру поддерживает в рубке система кондиционирования…
— Вы знаете, что это мой питомец? — удивленно спрашиваю я.
А я-то ожидал, что придется объяснять им Белкина!
— Конечно! — отвечает Бриа. — И я очень рада, что он наконец-то прошел положенный карантин после прививок и доктор Сонг разрешила выпустить его из вашей каюты!
Ага, так вот как залегендировано появление Белкина. Григорий говорил мне, что они «что-то придумают», но я был уверен, что ради кота стараться специально не будут. Мол, появился и появился, какая разница.
Но вот почему он вдруг обзавелся шубой? Если это не глюк нейросети, не имеющей подходящего шаблона для сфинкса, то что?
Хватаю кота на руки и прижимаю к себе. К моему удивлению, прямо под моими ладонями шерсть испаряется, кот прижимается к моей груди, прячет голову под подбородок и начинает урчать еще громче.
С опозданием до меня доходит, что, очевидно, обрастает он исключительно по собственному желанию. Кто бы мог подумать! То ли в коте сидит генетическая память шерстистых предков, то ли он видел других котов… ну, вообще, видел, да: я же его в детстве из приюта забрал, потом в ветеринарку не раз водил, да и всякие фильмы с Белкиным на коленях смотрел (коты одни из немногих зверей, способных увидеть изображение как на экране, так и в зеркале. В последнем случае даже узнать себя!). Остается лишь удивляться, как это он запомнил, что подобные ему создания бывают с мехом, да еще и захотел такой же мех себе.
С другой стороны, может, удивляться и не стоит: я всегда считал, что кошки умнее, чем кажутся, а Белкин и вовсе отличается выдающимися интеллектуальными способностями. Вот и в виртуальной реальности очень быстро освоился…
Однако, вообще говоря, это странно: если нейросеть игры позволяет менять облик по своему желанию, почему я не сделался высоким голубоглазым качком? Желательно еще блондином… не знаю, почему, с детства хотел стать блондином.
А может, сделался?
Краем глаза ловлю свое отражение в одном из экранов. Нет, по-прежнему моя привычная, довольно скромная внешность — средний рост, средний вес, ничем не примечательное лицо, слегка оттопыренные уши и крупноватый, если честно, нос.
— Ну ладно, — говорю я, — рад, что кот тут освоился.
— Кот? — говорит Бриа. — Так вот как его зовут!
— Нет, — поправляю, — кот — это название вида, а зовут моего друга Белкин. В честь псевдонима одного писателя, он на его книжке заснул, когда я его принес домой… ладно, неважно, — вообще-то, важно. Обычно меня хлебом не корми, дай рассказать о своем коте, но начинать с этого свое первое виртуальное погружение в игру, пожалуй, как-то слишком. — Расскажите лучше, что происходило на станции, пока я был временно недоступен.
— Про станцию лучше расскажет Нирс, — качает головой Бриа, — а я общалась с Межзвездным содружеством от вашего имени.
— И как? Плохо дело?
Бриа молча кивает. Потом, спохватившись, поправляется:
— Не то чтобы очень плохо. Хуже, чем могло бы быть. По крайней мере, мне удалось не допустить, чтобы вам запретили любые активные действия без согласования с Содружеством.
— А что, они и на это были готовы? — спрашиваю я.
Про себя мне хочется материть разработчиков — или, скорее, сценаристов. Нифига себе, какую свинью мне пытались подсунуть! Итак выбраться из заварушки, куда меня загнали, практически невозможно, а они хотели добавить лишний круг бюрократического ада.
— Не думаю, что это они всерьез, — качает головой Нирс Раал. — Все равно передача информации по галактическим каналам связи занимает время, мгновенно ничего не сделаешь. А решения на станции нужно принимать быстро. Если бы они пошли на это, Узел можно было бы закрывать.
— У меня сложилось впечатление, что они чуть ли не на это были готовы, — вздыхает Бриа. — К счастью, мне удалось вас отстоять! Адмирал Виоланна вернулась с катастрофическим для нас отчетом, мол, здесь все рассыпается по швам. А тут еще банк автоматически заблокировал счет станции. Сами понимаете, Комитет по экспансии был не в восторге.
— Какой еще… — начинаю я, но тут же обрываю себя.
Разумеется, Комитет по экспансии, я видел это название в справочной информации. Запомнил, правда, только потому, что мне показалось странным: почему орган Межзвездного содружества, которому подчиняется станция, называется именно так? Ладно бы назывался комитетом по международным отношениям, или Дипломатическим комитетом, или еще как-то в том же духе.
— Понимаю, — киваю я. — И как же вы нас отстояли?
— Ну, они были близки к тому, чтобы объявить станцию токсичным активом и снять вас с должности, — поясняет Бриа. — И в то же время никому не хотелось реально брать на себя за это ответственность… Все-таки похерится такой эксперимент, да и нового капитана искать приятного мало — кто сюда теперь согласится? — она трет лицо жестом крайней усталости. Впрочем, усталость эту я оценил чуть раньше: впервые я слышал от Бриа даже такую мягкую ругань.
— Вам удалось убедить их дать нам еще один шанс? — спрашиваю я.
В этот момент я преисполнен к Бриа самой настоящей признательности, хоть и понимаю, что она попросту отыгрывает заложенный сценарий.
