А потом, побыв в шкуре управленца, понял. Когда на тебе одновременно висит десять тысяч проблем, сделаешь все, чтобы отложить десять тысяч первую хотя бы на месяц-другой.
Хотя… вот тут-то и собака зарыта. Как это они умудрились утаить это все от широкой общественности?
— Прошу прощения, — говорю я, — но я не верю в теории заговора.
Главы государств снова НЕ переглядываются, но у меня складывается ощущение, что если бы не привычка всегда быть только за себя, они бы переглянулись: у них на лицах проскальзывает некое схожее выражение, некая досада. На меня, что ли? Что недостаточно легковерен?
— При чем тут это? — спрашивает президент Лученко, на сей раз с едва заметным раздражением в голосе.
— При том, — говорю я, — что нельзя скрыть контакт с инопланетянами, если о нем знало больше трех человек. А у вас знало… ну сколько? Ну хотя бы персонал того центра в Гималаях.
Сильные мира сего снова не переглядываются, но чувство общности усиливается.
— Это была работа нашего моей команды, — говорит Лученко с подчеркнутой гордостью.
Американский президент фыркает — снова, как не кажется, с завистью.
— Мы ничего и не скрывали, — продолжает Лученко. — Наоборот, всячески подчеркивали, что вся необходимая вводная информация о станции «Узел» получена от наших заграничных партнеров. Поскольку проект был совместный с американской стороной, все думали, что это такое ироничное обозначение США.
— А что касается персонала экспериментальной установки связи, — говорит китаец, — то там лишь очень мало людей участвовали в самом контакте. И большинство было нашими людьми. А мы умеем хранить секреты. Особенно когда они касаются национальной безопасности.
И снова приятно улыбается, но мне почему-то не по себе. Что они там делают, просто грозят огромными штрафами, или членов семьи в заложники берут?..
Или я в плену темных стереотипов, и председатель Ди всего лишь упирает на знаменитый китайский патриотизм?
Только тут до меня доходит все, что следует из сказанного.
— То есть… — начинаю я, — вы хотите сказать, что все расы… все, о чем говорится в справочной информации к игре про станцию «Узел»… Все это существует? На самом деле?
Неприятно это осознавать, но тон у меня почти жалобный.
— Не совсем, — на сей раз мне отвечает германский президент. — Вводные данные были получены от наших космических партнеров, но значительно переработаны. Так, чтобы это не входило в противоречие с целью проекта. Например, дизайнеры-люди изменили облик некоторых рас, чтобы сделат их более удобоваримыми для нашего пользователя. Да и в целом упростили многие моменты.
— А цель проекта — подготовить капитана реальной станции «Узел»? — у меня перехватывает дыхание. Вот сейчас мне скажут, и выбьют почву из-под ног, и мир изменится бесповоротно.
— Конечно, нет! — фыркает американец. — Если вы решили, что этим малохольным Чужим нужен в управленцы какой-нибудь задрот-игроман с Земли, то вы сильно заблуждаетесь!
— Энрике, да ладно тебе, — укоризненно говорит ему Лученко. — Не издевайся над молодым человеком.
— Это вполне разумное предположение, если исходить из имеющихся у него данных, — кивает китаец.
Я изо всех сил пытаюсь не выпустить на лицо разочарование… или облегчение? На миг мне показалось, что сейчас мне скажут: я показал самые лучшие результаты в симуляторе, и меня отправят к инопланетянам взаправду.
Но вместе с отчаянной готовностью броситься очертя голову в пекло и учить матчасть хоть десять лет по ночам вместо сна, лишь бы только позволили полететь в космос, во мне проснулся страх. Нет, даже не страх — ужас. В космос — я?! По-настоящему управлять космической станцией — я?!
— На самом деле, — немец явно жалеет меня, — цель и смысл игры состояла в том, чтобы обучить искусственный интеллект методами машинного обучения. Это длительный и чрезвычайно затратный процесс, даже по инопланетным меркам. Он требует участия живых операторов, на чьих решениях искин учится. При том неважно, принадлежат ли эти операторы к одной из инопланетных культур: искину ведь придется взаимодействовать с самыми разными расами. Значит, как нам объяснили, даже лучше, если он будет обучаться теми, кто ничего об этих расах не знает и будет узнавать все в процессе…
— Дикари им нужны на эту роль, — исправно поясняет американский президент, который уже покончил с чаем и тортиком и налил себе какую-то коричневую жидкость в стеклянный стакан, разбавив минеральной водой из сифона. Наверное, пресловутый виски с содовой. Никогда вживую не видел! — Табула раса.
Говорит он с акцентом, и получается что-то вроде «тейбула рэса». Еле узнаю латынь, но переводчик исправно переводит: чистая доска.
На сей раз никто Даллеса не одергивает.
— А… при чем тут я? — спрашиваю я.
— А! — президент Лученко снова улыбается мне тепло, без малейшего следа досады, хотя улыбка не достигает глаз: они остаются расчетливыми. — Ну, в детали программы я не посвящена, тем более, что проект был международный, и многие части делали наши партнеры… Но, насколько я знаю, вы прошли двухступенчатый отбор, прежде чем получили доступ к технологии глубокого погружения?
Киваю. Правда, не припоминаю, чтобы отбор был такой уж двухступенчатый.
— У вас были нужные качества, чтобы доверить вам пост одного из учителей искусственного интеллекта, — продолжает Лученко. — Ответственность, упорство, находчивость. И в то же время ваше мышление не настолько нестандартно, чтобы сделать найденные вами решения непременимыми или слишком странными.
«Предсказуемая, но надежная посредственность», — машинально перевожу ее слова. В этой формулировке они оставляют легкий осадок, хотя не должны бы. Разве я сам не думал всегда, что все беды — от неумения просто делать свою работу?
— Соль земли, — улыбается мне немногословная Ахана Дев.
На душе сразу же становится теплее и осадок куда-то рассасывается.
— Проект с самого начала сталкивался с непредвиденными трудностями, — продолжает Лученко. — Большая часть этих трудностей была связана, к сожалению, именно с инопланетными партнерами. Так, изначально полагалось, что станция «Узел» будет введена в строй через три года, и у нас будет время досконально подготовить искусственный интеллект. Но наши партнеры запустили станцию уже полгода назад…
— Эти три-четырнадцать! — качает головой американский президент. — Выжиги те еще. Не знаю, какая там у них была в этом выгода, но какой-то профит они получили однозначно.
Три-четырнадцать! У меня ум заходит за разум. Они в самом деле существуют! Только теперь до меня это доходит. И соноранцы, и талесианки, и Превосходные, и ацетики, и преи, и сафектийцы, и феечки-парящие, и гнорр, и омикра…
Стой, а как, интересно, земные дизайнеры изменили их облик?! Может быть, сделали менее страшненьким? Или добавили грудь женскому полу у тех видов, где молочных желез нет и не предполагается — например, тем же три-четырнадцать и талесианкам?
