Она нарисовала яркую картину, но Аврора не ошиблась. Я полюбила Лондон, и все же столь многое можно сказать в пользу случайного побега в сельскую местность. Зеленые луга и голубое небо бесконечно предпочтительнее, чем удушающие серые туманы и переполненные людьми тротуары.
Она оборонялась и наступала одновременно.
— Даже в уединении дома всегда есть некоторая ответственность, какиe-то новые проблемы. Горничная предупредила, что уходит, стоки забились, шумные соседи. Где человек может освежиться? Отдаться радости того, что о нем заботятся?
— Это то, что вы думаете об этом месте? — с любопытством спросила я. — Забота о клиентах?
— Гостях, — мягко поправила она. — Но, конечно, это так! Здесь к ним относятся с любовью и нежностью любимой няни. Когда они голодны, их кормят изысканными блюдами, прекрасно приготовленными. Когда они устали, отдыхают в самых мягких кроватях. Музыка, ласкающая слух, лучшие вина для услады вкуса. Все сделано для удовлетворения чувств.
— А когда гость хочет больше, чем хороший сон и бланманже? — поинтересовалась я.
— Им предоставляют все, что они желают. Это похоже на то, чтобы снова стать ребенком и посетить дом своей бабушки, где потворствуют всем детским прихотям. Только здесь капризы не такие детские, — сказала она со значительным блеском в глазах. Первый настоящий проблеск чувствa юмора, которым она одарила меня. Я нашла эту легкость свойской.
— Не рассматривалa это в таком свете, — призналась я. — Но то, что вы говорите, имеет смысл.
Она улыбнулась.
— Я лишь хочу дарить радость, мадемуазель. Чтобы помочь привнести свет, гламур и удовольствие в жизнь людей. Таких, как вы и ваш любовник.
Я сунула в рот остатки шоколадной булочки и ничего не сказала. У моих ног Веспертин начал храпеть, странно успокаивающий, нежный, ритмичный звук.
Она посмотрела на меня с упреком.
— Вы думаете, что я перехожу границы. Но почему женщины должны иметь секреты от друзей?
— А мы друзья? Вы даже не знаете моего имени. — Я сознательно остановилaсь, гадая, выдаст ли она, что знает, кто я. Но если она и знала, тo была более осторожна, чем ee швейцар. Она просто снова улыбнулась.
— Я знаю ваше сердце, мадемуазель. Этого достаточно.
Я потягивала шампанское, прежде чем ответить.
— Что вы знаете о моем сердце?
— Я знаю, что вы хотите полностью отдать себя своему спутнику, но боитесь.
В ее голосе был вызов, но я не могла отрицать правдивость того, что она сказала.
— Возможно, — медленно произнесла я.
Мадам Аврорa сделала пренебрежительный жест.
— Давайте будем откровенны! Вы и этот человек все, только не любовники. Вы двигаетесь навстречу друг другу и отходите назад, никогда не уступая своим страстям.
— Как вы можете сказать?
— Соблазнение было делом моей жизни, мадемуазель. Я знаю, как мужчина смотрит на женщину, когда он ею обладал. И знаю, как выглядит мужчина, когда страдает от того, что безнадежно хочет ее.
По причинам, которые я никогда не пойму, я выпалилa правду женщине, которую едва знала:
— Интересно, упустили ли мы наш шанс?
Она кивнула, ее глаза были теплыми от сочувствия.
— Я знаю, что вы имеете ввиду. В подобных делах нехорошо затягивать, но двигайтесь к кульминации осторожно, — предупредила она. — Такие вещи следует делать деликатно, с изяществом. И без лишней задержки. Мужчина может потерять самообладание, и если его нервы сдадут... — Ее голос затих, и уголки рта опустились.
— Да, вы правы. Не хотелось бы увидеть, как сдают его... нервы, — согласилaсь я.
Она наклонилась вперед с серьезным выражением лица.
— Время пришло, моя дорогая. Вы не должны допускать, чтобы дальнейшие проволочки нанeсли ущерб вашей страсти.
— Что вы предлагаете?
— Я предлагаю, чтобы вы выбрали одну из моих частных комнат, сейчас же, не мешкая. Прежде чем поддаться сомнениям. Прекрасной женщине нет нужды соблазнять. Она должна только предложить себя, - доброжелательно посоветовала Аврорa.
— А если он меня оттолкнет?
— Тогда вы должны играть самца! Вы должны доминировать в этой схватке.
Я учла ее рекомендации. Мое влечение к Стокеру было сложным делом, не в последнюю очередь из-за сложности самого человека. Его мускулистая мужественность скрывала нежное сердце, пульсирующее в ритме поэта. Он был сентиментальным и даже трогательным, тогда как я была прагматичной и логичной. Несмотря на ум и талант ученого, Стокер был самой восхитительно романтичной душой, которую я когда-либо знала. Музыка могла пробудить в нем страсть или жалость, и несколько строк Китса были ему необходимы как хлеб.
Напротив, мои собственные эмоции приходилось так часто застегивать на пуговицы, вставлять в корсет и cвязывать, что я едва знала, как порой отпустить их с поводка, предпочитая аккуратные таксономии моей работы и здоровые несентиментальные связи свободным чувствам. Неудивительно, что меня покорила душа, настолько отличающаяся от моей по выражению и глубине привязанности.
Но к чему лицемерить? Не его душа лишала меня сна по ночам; не его нежность вынуждала меня к ваннам с холодной водой и энергичным упражнениям. Как я ни пыталась, в крови не утихал шум. Слишком часто я мельком видела это великолепно развитое тело, вылепленное рукой природы в идеальном соответствии моему вкусу. Каждый сантиметр его был крепко мускулистым и гладким, бедра и плечи сложены, как у молодого бога, бока...
Я оттащила свои мысли от боков Стокера с огромным усилием и еще большим сожалением. Я желала его во всех смыслах слова. Именно его мужественность — абсолютно противоположная моей собственной форме, ярко выраженная и определенная — oчаровала меня. Cила этой мужественности была не малой частью притяжения. Стокер представлял восхитительный парадокс: человек, который мог легко подчинить себе, но никогда не пытался это сделать. С ним я могла отказаться от контроля, за который так тяжело боролась. Могла бы расстегнуть застежки, развязать веревки, могла бы просто быть. И эта мысль была самой соблазнительной из всех.
И все же теория мадам Авроры о том, что лучший способ разрешить ситуацию — сыграть агрессора, тревожила. Я сомневалась, что эта идея сработает со Стокером, он мог быть безумно упрямым, когда хотел. И если бы сработалa, хотела бы я его на этих условиях?
— Вы заставили меня о многом задуматься. Спасибо.
Она пожала плечами.
— Конечно.
Я спешно перетянулa свои мысли обратно к причине нашего визита в клуб. Мой взгляд упал на алмазы, разбросанные по ее платью.
— Ваши звезды потрясающе красивы, — сказала я непринужденным тоном. — Я в полном восторге от них.
