— Ты уверен? Это ведь может быть опасно.
— Что опасного? — он улыбается. — Тут мы уже все видели, а пока у нас есть время…
Я улыбаюсь, соглашаюсь. Он ведь прав, с нами ничего не произойдет. Да, наши тела все еще лежат в больнице, врачи над ними колдуют. И мы живы. Живы и свободны. Ведь всегда можно вернуться.
Происходящее больше не пугает, кажется правильным и единственным верным. По- другому просто не может быть, ведь мы это мы. И никогда не сможем умереть.
Саша протягивает руку, тянет за собой. Мы проходим мимо сестринского поста, возле которого пугали медсестричек, раскидывали бумаги, путали. Огибаем стойку с ведрами и швабрами. Это было так весело — разбрызгивать воду на пол, пока уборщица не видит.
Если бы не Саша, я бы никогда и не научилась этим трюкам. Сидела бы на кровати и жалела саму себя, боялась, пугалась. Но открывшись ему, рассказав все о себе, смогла принять произошедшее. И даже начала наслаждаться им.
Мы проходим сквозь стеклянные двери и оказываемся на улице. Засыпанной снегом. Мимо проезжают машины, из-под их колес летят комья грязи.
— Не холодно. Тут совершенно не холодно, — удивляюсь я.
— Да. А еще так красиво. Ты только посмотри!
Поворачиваюсь и ахаю от удивления. И как я только раньше не замечала, что над одним из городских зданий такое яркое синее небо. И оно словно сияет, притягивает взгляд.
— Очень красиво. Туда пойдем?
— Нет, — Саша качает головой. — Не хочу туда. Давай просто погуляем.
Город живет своей жизнью, не замечает нас. Люди текут серой рекой, куда-то спешат, утыкаются носом в телефоны или греются в кофейнях.
— Я хочу открыть много-много кофеен, — делится своими мечтами мой новый друг. — Очень люблю кофе.
— И я люблю. Ой, а это же мой дом!
— Зайдем?
— Нет-нет, — качаю головой. — Сестра, наверное, на работе.
— Хочешь покажу, где живу я? — улыбается он, а я не могу отказать.
Не знаю сколько мы идем. Сейчас не существует времени, есть только мы и город, который о нас даже не подозревает. Я замечаю только выкрашенную в синий цвет лавочку. На ней возвышается несколько небольших сугробов, а рядом простилается большая детская площадка.
— Ты знаешь, — Саша останавливается перед одним из подъездов. — Я тоже не хочу домой заходить. Не знаю почему. Такое чувство, что нельзя. Оно такое странное.
— У меня было такое же, — делюсь с ним. Сейчас кажется, что утаи я от него хоть мысль, наша странная связь разрушится.
— Тогда и не пойдем, — улыбается он. — Ты когда последний раз была в парке аттракционов?
— Очень давно. Но что там делать зимой?
— Нам открыт путь куда хочешь, — шутит Саша. — Можем в комнату страха зайти…
— Глупости это все! — взмахиваю я рукой. — Там ведь ничего страшного нет! Не знаю, кто боится всех этих резко выпрыгивающих не пойми откуда монстров!
— Правда-правда не боишься? — удивляется Саша.
— Не боюсь! Так что и делать там нечего. Колесо обозрения не работает, а в зеркалах мы не отражаемся.
— Да-а, грустно. Но я знаю еще одно хорошее место. Пойдем!
Через какое-то время мы оказываемся возле большого яркого здания. Тут много людей и машин. В витринах стоят наряженные манекены, к людям пристают девушки в одинаковой форме, толкают в руки визитки и карточки.
А мы поднимаемся по эскалатору на самый верхний этаж торгового центра, проходим по тонкому мостику, мимо большого табло, и просачиваемся сквозь тяжелую дверь. Внутри темно, половина сидений свободна, а на большом экране показывают фильм. Мужчина в черном садится в машину и старается оторваться от преследователей, по нему стреляют, кричат.
— Как тебе идея? — улыбается Саша.
— Как я давно не была в кино, — протягиваю с восторгом и сажусь на одно из свободных мест.
Он садится рядом, приобнимает меня за талию. А я чувствую, что это самая правильная вещь в мире, которая только может произойти. Самая настоящая из всего, что есть вокруг. Просто потому, что так и должно быть…
10
На работе все же было скучновато. Нет, когда проходили налоговые накладные или трезвонили ребята с "точек", скучно вовсе не было. Потому что надо было срочно что-то решать и находить выход из ситуаций. Но вот то время, пока Саши не было в офисе, я скучала. Ругала себя за это, но ничего поделать с собой не могла.
А потом эти дни решили испортиться окончательно. Я как раз вышла на обед, когда зазвонил телефон. Номер был незнакомый, и я без задней мысли ответила.
— Да.
— Принцесса, — промурлыкал динамик, а я вздрогнула. — Что-то тебя давно не видно и не слышно. Неужели не соскучилась?
— Что тебе нужно? — сухо поинтересовалась я у Руса.
— Хочу узнать, как у тебя дела, — хмыкнул он.
— Просто прекрасно.
— Правда? — он уже открыто насмехался. — Даже ни о чем спросить меня не хочешь? Или… попросить?
— О, очень хочу.
— Да? И о чем же.
— Иди, пожалуйста, в самый отдаленный и темный уголок задницы. И не звони мне больше.
— Фу, как грубо! — расхохотался Руслан. — Никогда прежде от тебя таких слов не слышал.
— А ты меня и не знал толком, — не осталась я в долгу. — Хотел видеть такой, какой я не являюсь. Лепил под себя.
— Надо же, игрушка ерепенится, — не унимался он. — Думаешь, что это конец? Что я отстану от тебя?
Я замолчала, ладони похолодели, а спину прошиб пот.
— Не-е-ет, моя принцесса. Если я что-то решил, то так и будет. Пока ты не поймешь, что без меня ты ничто, ты не избавишься от проблем, я тебе это гарантирую.
— Наш разговор записывается, — произнесла я, как можно спокойнее и ровнее. — Еще одна угроза или действие в мой адрес, и она ляжет на стол полицейского вместе с заявлением.
Прошла секунда перед тем, как динамик взорвался мне в ухо диким хохотом.
— Это я тебе не угрожаю, принцесса, а предупреждаю. Ты моя. Я слишком много в тебя вложил, чтобы вот так просто отказаться. У тебя есть неделя. Поняла?
— Пошел ты!
Я откинула от себя телефон. Руки дрожали, посетители кафе подозрительно поглядывали. А меня откровенно трясло. От злости, обиды и банального страха. Зная Руса, могла точно сказать — он не лгал. И это еще не конец.
Слабость обхватила за плечи, хотелось уткнуться кому-то в сильное плечо и позволить решить все проблемы. Но только единственный, кто смог бы меня просто поддержать, был сейчас далеко. В фирме своего отца. Делал вид, что работа заместителя начальника его радует.
