— Я знаю, — Бреннон ткнулся было внутрь, но парень вцепился одной рукой в косяк, другой в дверь и грудью встал на защиту дома.
— Сэр!
— Есть что скрывать? — добродушно осведомился комиссар. — Любовниц водим? Танцульки устраиваем? Или хозяйское добро воруем?
Дворецкий одарил Бреннона таким взглядом, в котором можно было изжариться. Комиссару и впрямь стало жарковато. Может, из–за теплого воздуха из дома.
— Ну?
— Что вам нужно? — сквозь зубы спросил дворецкий.
— Войти.
— Зачем?
— Сынок, — мягко сказал Натан, — мне не задают таких вопросов.
Парень отступил, но дверь за комиссаром захлопнул с такой силой, что окна зазвенели.
— Как тебя зовут?
— Джон Рейден.
— А если крикнуть «Джон!» — кто отзовется?
— В нашем доме не принято кричать «Джон», сэр.
«А что принято в вашем доме?»
Бреннон бегло осмотрел темный холл, едва освещенный парой узких, как бойницы, окон слева и справа от двери. Дубовая лестница вела на второй этаж, неподалеку стоял столик с подносом для писем и визиток. И больше ничего.
— Где слуги?
— Кто? — темные глаза Рейдена недобро сузились.
— Прислуга. Кухарка, горничная, лакеи…
— Мы пока еще никого не нанимали, сэр.
— То есть вы моете дом, готовите еду, стираете и разжигаете камины в одиночку?
— Мы заказываем еду в кафе, а стирку — в прачечной.
— Где?
Дворецкий подошел к столу, разыскал на нем пару визиток и ткнул комиссару в руки. Тот бегло взглянул и сунул их в карман.
— А моете полы, значит, сами. Прямо вот этими руками. Где кухня?
— Вы голодны, сэр?
Бреннон смерил нахала косым взглядом. Для слуги из хорошего дома он был слишком языкастым.
— Люблю выпить чаю с кухаркой или пропустить стаканчик хересу с дворецким. От этих почтенных людей можно немало узнать, а?
Судя по лицу Рейдена, на его херес Бреннон мог не рассчитывать. Дворецкий стремительно направился к кухне — через пустой холл, в узкий коридор, пять ступеней вниз — и вот оно, огромное пространство с очагом впечатляющих размеров. Кругом царил идеальный порядок, утварь блестела в свете солнца из окошек под потолком, вертела сверкали, как клинки… и никого. Натан покачал пальцем высокую стеклянную колбу с паприкой. Целый ряд специй выстроился на полке, под связками сушеных трав.
«Не готовят они тут, как же… Но кто этим занимается?»
— Давно на Лонгсдейла работаете?
— Пять лет.
— Долго. Могу взглянуть на ваши рекомендации?
— Нет.
Бреннон повернулся и поднял бровь. Прислуга хранила рекомендательные письма как сокровища, ведь именно они были гарантией найма на работу. Дворецкий стоял у двери, скрестив руки на груди, и в этом было что–то угрожающее.
— Где вы служили до того?
— Нигде. Мистер Лонгсдейл — мой первый наниматель.
— Подробней.
— Меня допрашивают? — рассеченная надвое бровь приподнялась. — Это уже полицейский произвол или пока только превышение полномочий?
Бреннон пристально изучил эту скуластую, узкую, наглую физию. Почему он не запоминается, черт возьми?
— Я навожу справки о человеке, который сотрудничает с полицейским департаментом. Если он вообще человек.
Глаза дворецкого изумленно расширились. У комиссара что–то екнуло внутри.
— С чего вы взяли?
— А почему бы мне и не взять? — с расстановкой произнес комиссар. — Ты бы вгляделся в своего хозяина попристальней, парень. Откуда ты его знаешь? Где познакомился? Как очутился на службе?
Рейден привалился спиной к кухонной двери, и замок защелкнулся. Бреннон сжал рукоять трости.
— Сколько любопытства, — процедил Рейден. В полутени его лицо казалось бледнее, а глаза стали совершенно черными. Натан не сводил с него взгляд и все же упустил момент, когда в черноте глаз вспыхнули янтарные огоньки.
* * *
Стоя перед родным департаментом, Бреннон пытался сообразить, как он здесь очутился. Он точно помнил, что вышел и куда–то шел, но куда и зачем? Явно шел с какой–то целью, не стал бы он просто так бродить в разгар расследования, но с какой? Натан сунул руки в карманы — может, там осталась записка? Улика? Что–то же толкнуло его пойти черт знает куда! И как он вернулся обратно?..
— Мистер Бреннон!
Он обернулся. Этот голос ему всегда был приятен — но сегодня в особенности, потому что мелодичный оклик несколько развеял туман, клубящийся в голове. Вдова ван Аллен спешила к нему в сопровождении старшего сына и приветливо улыбалась.
— Добрый день, — комиссар поклонился и благодушным кивком ответил на почтительное приветствие молодого человека. — Как ваши дела?
— Благодарю вас, превосходно. Однако вы не были у нас уже два дня. Не желаете ли пообедать?
При слове «обед» в душе (и желудке) Натана все всколыхнулось, тем более, что в департаменте срочных дел не предвиделось, а результаты вскрытия раньше вечера можно было не ждать.
Когда комиссар покончил с десертом и придвинул к себе большую чашку чая, миссис ван Аллен присела за его стол и смущенно кашлянула.
— Великолепное жаркое, — сказал Натан, чтобы начать беседу. — Тает во рту.
— Да–да, спасибо, — рассеянно отозвалась вдова. — Скажите, мэр все–таки разрешил гуляния на озере или нет?
Бреннон посмотрел на нее поверх чашки. Хозяйка кафе отвела взгляд и призналась:
— Мы прямо напротив вашего департамента и открыты с раннего утра до поздней ночи. Их уже четверо, верно?
— Верно, — проронил комиссар. В самом деле, трудно не заметить поводы с глыбами льда… Но как она догадалась о том, что это?
— И будут еще?
Она испытующе смотрела Бреннону в лицо. Натан задумчиво побарабанил пальцами по блюдцу. В конце концов, скоро уже ничего не скроешь.
— Вероятно, если мы не предпримем мер предосторожности.
— Каких?
— Не выходите из дома ночью.
Миссис ван Аллен слабо вздохнула. Бреннон подбирал слова.
— Не открывайте никому после заката. Даже если вам будет казаться… ммм… что вас зовут, что с улицы слышен звон или чей–то голос, даже если вам захочется выйти.
— Боже мой, — тихо сказала миссис ван Аллен. — Это не человек.
Комиссар подобрался. Она не спрашивала. Значит, знала.
— Почему вы так уверены?
Женщина как будто не услышала. Она смотрела сквозь собеседника, глубоко задумавшись, а потом вдруг накрыла руку комиссара своей. Бреннон так вздрогнул, что чуть не окатил себя чаем. Более неприличного жеста от такой уважаемой дамы и представить трудно.
