— Нет.
— Там лечат нищих, бродяг и малоимущих. А ведь Маккарти после окончания университета получил приглашения в самые лучшие больницы. Вот они, все здесь — он хранил их у себя, на память, наверное. Но так и не ушел.
— Да, — сказал Лонгсдейл, разглядывая портрет девушки, который набросал художник со слов миссис Хьюз.
— Шесть лет назад он перенес тяжелую ангину и больше не мог практиковать. Незадолго до этого он получил небольшое наследство, купил дом и стал его сдавать. Соседи на него молились — не каждый наскребет денег на врача, а он никому не отказывал в совете. Так что он как раз способен броситься на помощь одинокой женщине, даже если увидит ее первый раз в жизни. Чего не скажешь о нашей жертве номер три, — Натан взял со стола листок бумаги и помахал. — Это наша последняя на данный момент жертва.
Лонгсдейл оторвался от изучения портрета.
— Уверены?
— Аптекарь. Джонас Кавана. Его уже опознали мать и брат. Риган продолжает обыскивать его аптеку. В тайнике под полом кладовки уже нашли гору средств для абортов.
Лонгсдейл рассеянно кивнул и отвернулся.
— Я не могу понять только одного. Ну ладно, Колин Мерфи — случайная жертва, тварь была голодна и сожрала первого встречного. Ладно Кавана — он продал матери абортивное средство, хоть оно и не подействовало. Но почему отец Тайн и Маккарти? Они были хорошими людьми… Неплохими, по крайней мере. Так какой смысл…
— Перечитали рождественских сказок? — вдруг процедил Лонгсдейл. Бреннон аж вздрогнул. Консультант швырнул портрет девушки на стол и отвернулся к окну. Комиссар смотрел хищный профиль на фоне темнеющего неба и поймал себя на том, что впервые видит консультанта раздраженным.
— Хорошие люди, плохие люди — какая к черту разница?
— Ну, если бы речь шла об обычном убийце, я бы с вами согласился. Но это же дух.
Лонгсдейл фыркнул:
— Вы что, всерьез считаете, будто неупокоенная душа невинного крохи пойдет мстить старым грешникам, которые довели дитя до могилы?
— Ну…
— Ну так выбросите этот бред из головы, — Лонгсдейл резко обернулся, и Натан не узнал его лица. — Этой твари плевать на плохих и хороших. Она ищет себе добычу, и первыми стали те, кого она помнит. Они всегда так делают. Это последний шаг от человека к нежити.
Бреннон не узнал этого человека. Его голос стал глуше, ниже и насмешливей; его взгляд, полный издевки и гнева, его осанка, даже скривленная влево усмешка…
«Другой», — подумал Натан. Пес не сводил с комиссара глаз
— О да, — прошипел Лонгсдейл, — и добрый священник, и славный доктор — и множество других людей, когда она убьет всех, кого знала. Нет доброй нежити, карающей злодеев. Есть твари, выползающие с той стороны кошмаров, и только.
— Так оно не остановится? — спросил Бреннон. А он–то думал… он–то надеялся… Втайне у него была постыдная надежда, что, убив всех, кого знала, эта гадина утихомирится.
— Нет, — усмехнулся консультант, и угол его рта снова приподнялся в кривой улыбке. — Его сила будет расти и требовать новой пищи.
— Кто вы такой?
Он смотрел на комиссара исподлобья, как волк, недобро блестящими глазами, а потом вдруг привалился плечом к оконному откосу, словно внезапно обессилел. В полутьме комиссар заметил слабую дрожь, которая пробежала по телу консультанта. Он вдруг сполз вниз по откосу, и пес сунулся ему под руку. Лонгсдейл оперся обеими руками на холку собаки.
— Теперь я знаю, кто это, — прошептал он–прежний.
«Даже голос», — подумал комиссар. Но с чего он вдруг так переменился? Что за человек, черт возьми, только что тут был?!
— И кто же?
— Утбурд, — пробормотал консультант.
— Что это? — озадачился комиссар. Он выдвинул ящик, нашарил припрятанную в бумагах фляжку с виски и плеснул в рюмку, протянул ее Лонгсдейлу. Тот взял и рассеянно понюхал. Рюмка немного плясала в его руке.
— Нежить. Он появляется, если мать убивает своего младенца или оставляет его умирать. Утбурды сильны, опасны и чем старше, тем сильнее. Правда, я не думал, что они забираются так далеко на юг. Я встречал их в Стернборне.
— Что он будет делать?
— Утбурды всегда стараются добраться до своей матери, а потом принимаются за всех остальных. Одна такая тварь может выкосить небольшой город. Наш еще относительно слаб, а потому его надо прикончить сейчас, пока мне это по силам.
«Мне», — подумал Бреннон. Ему и его псу. Собака, услышав последние слова, подняла морду и блеснула угольками глаз.
— Но он же крещеный, разве…
Лонгсдейл покачал головой:
— Крещение помогает уберечь душу от той стороны, а не от материнского проклятия. Именно так появляется утбурд — не просто брошенный, а убитый в порыве ненависти или отчаяния.
Бреннон придвинул к себе портрет, который нарисовал художник со слов миссис Хьюз. Симпатичная белокурая девушка лет девятнадцати–двадцати. Такая славная на вид, такая милая… Кто же она? И почему сделала это?
19 ноября
Пятый труп нашли утром. Комиссар мрачно стоял над телом, чувствуя себя до тошноты бессильным. Они уже узнали так много, но не смогли понять — кто следующий. Консультант, бледный, всклокоченный, с синими тенями вокруг глаз и густой черной щетиной, уже мало чем отличался от Бреннона и его полисменов, которые всю ночь прочесывали Блэкуит в поисках возможной жертвы. Ну вот под утро и отыскали…
Лонгсдейл присел на корточки и провел ладонями по слою льда, под которым виднелось тело. Пес методично обнюхивал труп. Бреннон наклонился ниже.
— На вид костюм из дорогих. Наверняка от портного, не из лавки готового платья. Рука деформирована. Смахивает на перелом при падении.
— Заморожен часа три назад, — сказал консультант. Пес пофыркал на тело и ткнул комиссара лапой. Натан опустился на колено, чтобы разглядеть находку Здоровяка.
— Гляньте–ка!
Лонгсдейл придвинулся к комиссару.
— Что это такое?
Усопший лежал лицом вниз, как и прочие жертвы. Однако из–под живота змеей высовывалась оборванная алая лента, на которой что–то блестело. Бреннон склонил голову набок.
— Похоже на медаль или какой–то клубный значок. Кто это, по–вашему?
— Отец ребенка, — сказал Лонгсдейл. Натан поднялся и отошел от тела. Дыхание вырывалось сквозь зубы облачками пара. Ему удалось справится с приступом гнева как раз тогда, когда консультант осторожно коснулся его плеча.
— Ну? — процедил Бреннон.
— Простите, — тихо сказал консультант. — Я его упустил.
Натан смерил его тяжелым взглядом. Вид ему не понравился.
— Валите домой. Выспитесь, поешьте, примите ванну. Все равно пока мы не выпилим тело, вам тут делать нечего.
