Лонгсдейл ждал его в той маленькой гостиной, где Бреннон и шеф полиции коротали ночь после встречи с утбурдом. Пес лежал у камина; он приподнял морду в знак приветствия и тут же снова опустил ее на лапы.
— Несладко тебе пришлось, приятель? — спросил комиссар, отметив странную апатию животного.
— Это отнимает силы, — сказал консультант. — Даже в отсутствие хозяина прогулка по логову нечисти — не самое простое дело.
— А главное — бесполезное, — Бреннон занял кресло напротив. — Вряд ли он поделится с нами впечатлениями.
— Я знаю, что он там видел.
— Он написал вам доклад в двух частях?
— Я смотрел его глазами, — сказал Лонгсдейл, не замечая, что снова пошатнул перед собеседником картину мира. — Собственно, это и вызвало некоторый упадок сил.
Рейден, который внес поднос с напитками, тихо, но выразительно фыркнул. Бреннон приник к стакану, чтобы успокоиться. Переведя дух, он бегло описал, что уже сделано и что намерен сделать. Лапа отвернулся от камина и внимательно слушал, поблескивая глазами из недр густой гривы.
— По–вашему, это все имеет смысл?
Консультант задумчиво кивнул:
— Но вы понимаете, что это временные меры?
— За этим я и пришел. Что это за холера? Как нечисть вообще оказалась в храме? Разве… ну, разве церковь — это не последнее место, в которое она сунется?
— Обычное заблуждение. Церквей избегает нежить, а вот нечисть с удовольствием их оскверняет, если удается.
— Тогда какой смысл тащить в оцепление церковные цацки и читать псалмы или что у них там?
— Я не говорю, что это не сработает как механизм защиты людей, — возразил Лонгсдейл. — Я сказал, что изгнать нечисть с их помощью нельзя.
— А убить? Убить ее можно?
Пес фыркнул не менее выразительно, чем дворецкий.
— Нет. Это истинно бессмертный дух, и смерти для него нет.
Комиссар обдумал это странное выражение.
— А что же для них есть?
— Заточение или изгнание туда, откуда они пришли.
— На ту сторону?
Лонгсдейл кивнул.
— Ну ладно, — недовольно сказал Бреннон. — Начнем по порядку. Жертвой стал священник церкви Святой Елены, отец Адам Грейс. Я полагаю, его прикончил тот, кто вызвал эту тварь. Но кто тогда нарисовал на двери этот ваш замок?
— Отец Грейс.
— То есть нарисовал замок, зашел обратно в церковь и дал себя убить?
— Ну…
Бреннон поднялся, сунул руки в карманы и описал круг по комнате.
— Ведь если патер нарисовал там эту штуку — получалось, что он знал, какая гадина может выползти на свет. Может, он вообще ожидал, что его убьют, понадеялся на то, что справится с убийцей… Вы сможете определить, когда этот замок нарисовали?
— Могу попробовать. Но зачем?
— Затем, — наставительно сказал комиссар, — что если отец Грейс разбирался в этой ереси не хуже вас и нарисовал замок в ночь смерти — то картина одна. В этом случае выходит, что он ждал нападения и попытался заранее приготовится. А вот если замок нарисован задолго до — то получается, что Грейс мог стать настоятелем, знать не зная ни о каком замке, и оказался просто случайной жертвой. А вот в первом случае — есть шанс, что он знал убийцу, и тогда…
— Либо отца Грейса принесли в жертву, — перебил консультант. Натан остановился.
— Чего?
— Мне нужно увидеть кости из крипты.
— Кеннеди еще сортирует…
— В четыре руки дело пойдет быстрее, — Лонгсдейл встал и позвонил. Дворецкий явился так быстро, словно подслушивал в замочную скважину.
— В департаменте нужны защитные обереги от нечисти. Сколько штук?
— Ну, двадцать или тридцать…
— Двадцать или тридцать. Займитесь ими, Рейден. Когда закончите, пришлите в отдел комиссара Бреннона.
— А он успеет? — спросил Натан.
— До вечера? Почему нет?
«Потому что в доме ноль прислуги, и у вашего дворецкого дел по горло», — хотел сказать комиссар, но решил приберечь это на потом.
— Кстати говоря, — продолжал Лонгсдейл, набрасывая шарф, — ваш патер мог и сам взывать к той стороне. Так что…
— Не вяжется. Во–первых, на кой хрен он стал бы делать это в церкви? Во–вторых, зачем тогда нечисти его убивать? В-третьих, кто ему разрезал поджилки?
Пес насмешливо уставился на комиссара, словно такая самоуверенность его забавляла. Консультант улыбнулся.
— Ну, что касается во–первых — церковь ничуть не хуже любого другого места. В ней никого не бывает ночами. Что до во–вторых — чаще всего именно так и заканчивают все эти вызыватели демонов и чернокнижники. Дозваться–то легко, а потом тварь с той стороны не без аппетита сожрет новоявленного повелителя на завтрак. Ну, а в-третьих… В-третьих, вы же не думаете, что я — единственный охотник в мире?
— Так что — вас таких много? — без малейшего восторга спросил комиссар.
— Уж точно больше одного.
— Я бы на вашем месте так не радовался, — буркнул Натан. Благородный мститель — охотник за чернокнижниками! Только этого тут для полного счастья не хватает…
Глава 4
Маргарет сидела у себя в комнате и занималась самым подходящим для юной леди делом — обклеивала ракушками шкатулку. Компаньонка, изрядно потрепанная после беседы с миссис Шеридан, не спускала с подопечной бдительного ока, другим оком следя за сюжетными извивами романа «Любовь среди роз». Насколько Маргарет знала матушку, домашний арест мог длиться и месяц, и два, в зависимости от тяжести преступления, которую миссис Шеридан еще не определила. Хотя первый день заключения едва перевалил за половину, девушке уже хотелось влезть на стену и повыть. Впрочем, может, дело в запахе клея…
Маргарет вытерла руки влажной салфеткой, поставила шкатулку на окно для просушки и села в кресло. На столике лежала стопка книг, и мисс Шеридан без особого интереса раскрыла второй том «Графа Вампира». Со стороны компаньонки донесся слабый всхлип — видимо, любовь в розах дошла до острого момента.
В памяти Маргарет день на мосту остался россыпью ярких картинок, очень четких — ровно до того момента, как лошади прыгнули в канал. Разбившийся об ограду экипаж был последним ясным воспоминанием. Маргарет смутно помнила, что забрела в какой–то квартал, но не могла сказать, как она туда попала и как вернулась к мосту. Ясность возвращалась в ее память только после появления дяди и консультанта, точнее — консультанта и дяди. Хотя мистер Лонгсдейл стоял в тени церкви, его она заметила первым, и после этого туман в голове стал рассеиваться.
Мисс Шеридан перелистнула страничку и отрешенно уставилась на вампирического графа, который грозно нависал над несчастной девицей в белом. Когда кругом темнота, и почти ничего не видно, кроме клыков и глаз, то все кажется куда страшнее, чем на самом деле. Было ли в храме что–то действительно настолько пугающее, чтоб отбить память, или все дело в тени и дымке внутри?
