Пес поднял голову и осуждающе покосился на него. Валентина опустила глаза.
— Простите. Я не знала, что Мур все же посмеет…
— Это был не он, — сказал Лонгсдейл. — Это другой чародей человеческого племени.
— Да? — пробормотала вдова. — Я не заметила разницы…
Стыд за вырвавшиеся слова, охвативший Бреннона, тут же утих. Через секунду комиссар задавил и боль. Интересно, если она почти не различает людей, то как здоровается с соседями на улице? Как она узнавала самого Натана… да к черту!
— Простите, — суховато извинился Бреннон и, нахохлившись, уставился в камин. — Так чего вы ждете от нас?
— Не знаю, — честно ответила миссис ван Аллен. — Но ифрит выйдет на охоту сегодня, и, боюсь, он уже понял, что я сейчас гораздо слабее, чем кажусь.
Комиссар окинул ее долгим оценивающим взглядом. Перед ним забрезжила кое–какая идея.
— Что вы можете сделать?
— Сделать? — озадачилась вдова. — А что вам нужно?
— Ну, скажем, исцелить рану?
Она кивнула.
— А если целую церковь? Очистить, например, ее воздух от ифритовской скверны?
— Могу попробовать. Портал все равно будет отравлять воздух дыханием той стороны, но на некоторое время… Но зачем вы спрашиваете? — встревожилась Валентина. — Зачем вам и то, и другое?
— Затем, что Лонгсдейл знает, где логово ифрита, — с мрачным удовлетворением сказал комиссар, — а я среди вас — единственный человек.
Глава 18
9 января, после полуночи
Церковь Святой Елены в ночи казалась черным провалом на ту сторону. Сержант, хоть и уточнил у Бреннона, действительно ли им всем можно идти, увел полицейских с явным облегчением. Комиссар не представлял, как парни стояли тут по шесть часов в каждой смене, особенно по ночам, и сделал в памяти зарубку насчет премии. Едва они скрылись из виду, как Валентина выскользнула из экипажа консультанта и пересекла паперть. Комиссар поджидал ее у ступенек, ведущих к церковному порталу. Она остановилась и нахмурилась, глядя под темные своды. Натан поднял фонарь повыше.
— Там кто–то есть? — спросил Бреннон.
— Да. Девять душ.
Натана охватил жгучий стыд. За все это время он лишь раз вспомнил о заточенных в портале детских душах, будто, единожды ужаснувшись, он целиком выполнил свой долг по отношению к ним. Даже сейчас, задавая вопрос, он имел в виду каких–нибудь тварей с той стороны, а вовсе не…
— Они живы? — робко спросил он.
— Души бессмертны, — ответила Валентина, однако комиссар узнал эту холодную враждебность, которую уже видел, когда они допрашивали Хильдур Линдквист.
— Они сильно мучаются?
— Им страшно, — Валентина втянула воздух, словно чуяла их запах. — Они заперты во мраке, наедине с порталом на ту сторону. Они обессилены и напуганы.
— Но… но они же не превратятся в утбурдов или еще во что, когда мы их выпустим?
— Не знаю. Никто не сможет дать вам гарантии, Натан. Никто не знает даже, не провалится ли вся церковь на ту сторону вместе с ифритом.
Бреннон только вздохнул. Валентина поднялась по ступенькам, и комиссар, помедлив, последовал за ней. Его не покидала мысль, что самую опасную часть работы он доверил Лонгсдейлу, псу и ведьме, а значит — должен быть с ними. Конечно, консультант невозмутимо заявил, что выследит ифрита, выманит из его берлоги и доставит к церкви — но что, если нечисть окажется сильнее?
Вход в храм забили досками, и Натан прихватил из дома Лонгсдейла топор, чтобы вырубить проход, но с первого же взгляда понял, что это уже не понадобится. Дерево почернело от копоти и рассыпалось в крошку, едва миссис ван Аллен надавила на него рукой. Внутри царила непроглядная, чернильного цвета тьма, такая густая, точно воздуха в церкви не осталось. Комиссар уловил странный запах, напоминающий о дыме костра и сгоревшем мясе; в горле запершило.
— Вы уверены? — спросил он, потому что сам стремительно терял уверенность в своем праве пускать туда женщину. Валентина обернулась на него, и ее взгляд смягчился.
— Не бойтесь, — сказала она. Ее глаза снова потемнели до глубокой синевы. Она сбросила пальто на закопченные каменные перила и нырнула во мрак. Бреннон остался снаружи. Он вслушивался в ее легкие шаги и непроизвольно сжимал топор, готовый кинуться внутрь в любую секунду, после первого же крика.
«Она не человек, — напомнил себе Натан. — Так что успокойся и не дергайся».
Он прислонился к стене у входа и был неприятно удивлен тем, какая она теплая. Это было не согревающее тепло, а какой–то душный жар, словно внутри находился раскаленный горн. Но в кузнице отца было куда приятнее в самый разгар работы, чем здесь, у прокаленных дочерна стен. Натан провел рукой по кладке — на ладони осталась копоть и черная кирпичная пыль. Не раскрошатся ли стены к чертовой матери, когда внутри начнет буянить ифрит?
В церкви раздался гулкий вздох, от которого по крыльцу и стенам пошла вибрация. Бреннон подскочил и рывком повернулся к порталу. По стенам скользнули струйки темной пыли. Вздох повторился, и в кромешной тьме в храме появился белый огонек. Он был таким тусклым и маленьким, будто Натана отделяли от него несколько миль. Огонек слабо подрагивал. Постепенно вокруг него проступило прозрачное свечение. Пульсируя, как сердце, оно понемногу увеличивалось, отхватывая от мрака лоскут за лоскутом.
Язычок огня становился все ярче и выше, пока наконец в его свете Бреннон не разглядел плиты пола. Комиссар узнал то самое углубление, которое ему показывал пес. Гранитные плиты прогнулись и просели, больше напоминая грязный весенний лед в разводах копоти.
Узкий лепесток пламени напрягся и вспыхнул. На мгновение комиссару помстилось, что это не огонь, а высокая женская фигура, окутанная пышным облаком бледно–золотых волос. Но видение тут же исчезло за мерцанием усилившегося свечения.
Теперь Бреннон мог рассмотреть остатки алтарной ниши, пару узких колонн и ступени, ведущие к алтарю. На стены легла мягкая золотистая дымка, высвечивая густой слой копоти и пепла. В бледном свете комиссар заметил еще кое–что — тонкий столб курящегося дыма слева от вмятины в полу. Еще один был чуть дальше, едва заметный на грани света и тени.
Огонь затрепетал, как под порывом ветра, мерцающий шар вокруг него часто запульсировал. В этом ритме было что–то от биения сердца. Вдруг по густой черноте в церкви прошла вибрирующая дрожь. Она передалась стенам, крыльцу и воздуху вокруг комиссара. Кирпичная пыль и гарь посыпались со стен хлопьями, и Бреннон отпрянул, едва не навернувшись со ступенек.
Огонь в церкви ослепительно вспыхнул. Натан инстинктивно прикрыл лицо локтем, но в глазах все равно заплясали цветные пятна. Раздался звенящий вздох и невнятный глухой шепот на десять голосов будто из–под земли. Или на девять. По спине комиссара строем прошлись мурашки; он опустил руку и проморгался.
