— Я вам не помешала? Может, вам помочь?
— Нет, не надо! — Виктор проклял себя за такую явную грубость и торопливо сказал: — То есть вы наша гостья. Совсем не обязательно помогать… то есть я имел в виду…
Он обреченно заткнулся. Надо же быть таким невежей! Почему трезвый разум всегда отключается в самый неподходящий момент?!
Мисс Шеридан присела к столу, посмотрела на книгу учета и на полки с коробочками, полными специй. Потом ее задумчивый взор коснулся Виктора, и молодой человек чуть не задохнулся от поднявшейся в груди бури.
— Я не хотела вам мешать. Но я не могу совсем ничего не делать. Пожалуйста, можно помочь вам хоть немного?
Виктор схватился за узел галстука, одернул себя, сунул руки в карманы, чтобы не мешались, и наконец осилил одну фразу:
— Конечно! Если вы не слишком заняты.
И тут же понял, что его идиотизм неизлечим. Она же только что сказала — не занята! Маргарет опустила длинные бархатные ресницы:
— Спасибо. Иначе эти мысли совсем меня изведут.
Виктор уступил ей свой стул и придвинул книгу, чернильницу, линейку и карандаш. До сих пор по спине у него тянуло холодом, когда он вспоминал, что на миг ему показалось будто девушка, убитая в парке — это Маргарет.
«Но кто ее так преследует? Зачем прятать ее здесь?»
Виктор не сомневался, что готов защищать ее от этого монстра любым способом, как в шестнадцать он защищал сестер и матушку от фанатиков–протестантов, хотя из оружия в доме была только кочерга. Но разве у полиции не нашлось более надежного места? А спросить у самой Маргарет Виктор не решился. Он наклонился к ней и объяснил, в какие колонки и что следует вписывать, достал с полки шкатулку с кардамоном, мерный стаканчик и весы.
«Почему? — Виктор сжал зубы, чтобы сквозь них не просочилось что–нибудь недостойное. — Ну почему?!»
Потому что она — богатая наследница. Как бы тепло не становилось у него на душе от того, что она сидела рядом и прилежно записывала наименования, вес, остаток и расход, какая бы нежность не разливалась внутри от одного взгляда на ее головку, склоненную над книгой, — никогда нельзя даже мечтать о том, чтобы она была около него всегда.
Почему он смог выйти к бесящимся от собственной праведности фанатикам и почти не дрожать, но боится задать ей любой вопрос, боится, что выдаст ей… выдаст… и она посмеется! В самом деле, разве она не слышит такие признания по два раза в неделю, а то и по три?
«А если нет? — шептал голосок внутри. — А если не посмеется? Если? Если? Только скажи, ведь сразу станет легче!»
Маргарет подняла голову и вопросительно на него поглядела, и Виктор поймал себя на том, что яростно душит мешок с паприкой вместо того, чтобы взвешивать.
— Извините, — буркнул он, — я задумался.
Взгляд девушки стал сосредоточенным. Она пристально смотрела на него, пока Виктора не окатило жаром, и тогда она улыбнулась, как лесные феи, которые заманивают смертных в чащобу. Ван Аллен уткнулся в мешок и принялся выгребать из него паприку для пекарни.
— Надеюсь, я вам действительно помогаю, а не мешаю, — со смешком сказала мисс Шеридан, и от ее мягкого грудного голоса внутри все скрутилось в узел.
— Что вы, ни в коем случае, — сказал Виктор. — То есть не мешаете. То есть, я имел в виду… я хотел…
Он расслышал собственный акцент и бессильно смолк. В наступившей тишине раздались шаги на лестнице, голос Марион и голос комиссара Бреннона. Маргарет завернулась в шаль и встала.
— Куда они идут?
— В кабинет матушки, — ответил Виктор, удивленный выражением ее лица. Она побледнела, губы сжались, глаза заблестели, как у кошки. — Я провожу вас в комнату, они наверняка захотят пого…
— Тшшш, — девушка прижала палец к губам и на цыпочках протиснулась мимо него к двери. Пока Виктор пытался справиться с колотящимся сердцем (так близко! Почти коснулась волосами его лица!), мисс Шеридан осторожно выглянула в щелку. Комиссар и Марион поднялись на второй этаж и скрылись в кабинете. Потом сестра спустилась и вернулась в кафе. Едва она исчезла за дверью, Маргарет прошептала «Идемте!», схватила Виктора за руку и увлекла за собой.
В голове у молодого человека несколько помутилось, потому что спустя некоторое время он обнаружил себя сидящим в узком коридоре, под дверью матушкиного кабинета. Мисс Шеридан прижалась к двери ушком. Виктор даже не успел задать вопрос — девушка быстро что–то прошептала и протерла пальчиком какой–то сучок. Голоса внутри тут же стали такими четкими, точно матушка и комиссар в этот самый сучок говорили. Ван Аллен поперхнулся, но едва он услышал комиссара, как все вопросы (всю сотню) попросту смело:
— Вы уверены, что сможете их защитить? Этот человек ломает людей, как спички.
— От магии — смогу. Но от погрома, если он заставит наших соседей напасть — нет.
В горле Виктора пересохло. Он знал, что такое погром, да; но о какой еще магии матушка говорит?
— Пока что он ни разу не использовал больше трех человек, — послышался глубокий вздох. — Я все еще думаю, что мне не стоило приводить ее сюда.
Маргарет тихо фыркнула.
— Почему вам так не нравится предложение мистера Редферна? — спросила матушка; мисс Шеридан впилась в руку Виктора, как кошка — коготками. — Он ведь не причинил ей никакого вреда.
— Потому что, — с явной неприязнью отозвался комиссар. — Мало ли, что он не причинял; может, только и ждет случая. Я охотней доверю ее честь вашему сыну, чем ему. Никто не знает, что на уме у этого типа.
В душе Виктора все перевернулось. Неужели комиссар такого мнения о нем?! Затрепетав, молодой человек осмелился сжать руку Маргарет, но она совершенно не обратила на него внимания, вся обратившись в слух.
— Но пока что он всегда держал данное вам слово в отношении вашей племянницы.
— Вы, наверное, не понимаете, — после паузы сказал комиссар. — Вам мало кто может причинить вред, но нам, людям, встреча с нежитью или таким маньяком может дорого обойтись.
Виктор выпустил руку Маргарет. О чем комиссар вообще говорит? Какие еще обычные люди и почему он как будто отделяет матушку от них? И что значит — нежить?!
— Да, наверное, — задумчиво сказала матушка. — Иногда мне трудно понять, почему вы поступаете так или иначе.
— Но как вы нас различаете?
— Ну, — послышался смешок, — среди людей есть особенные. Я их выделяю и стараюсь запомнить. Отдельно стараюсь запоминать соседей.
— А мистер Лонгсдейл? — скрипнул стул. — Послушайте, мне надо с кем–то об этом поговорить. Иначе я рехнусь.
— Вы его опасаетесь?
— Нет. Но, боюсь, я дал ему невыполнимое обещание.
— Оооо, — выдохнула Маргарет и прильнула к двери. Виктор невидяще смотрел в стену. Слова вливались ему в уши, почти не задевая разума. Матушка говорила о чем–то, совершенно ему непонятном.
