Сейчас мне уже не шесть, и я словно прозрела. Всю мою сознательную жизнь папа вот также поигрывал у меня перед глазами вкусняшкой. Зачет по призыву пошёл не по тому сценарию? Не страшно, я получила место в лучшей академии среди лучших студентов. Отвлеклась, переключилась, погналась за солнечным зайчиком, в то время как что-то важное осталось под замками в старых сундуках.
Захотела свободы и независимости — держи красавца жениха и завидную должность. Ну же, глупый котенок. Нить натягивалась, бантик подрагивал, но ты просчитался, папа. Твой котенок подрос и научился различать хитрые уловки. Сегодня я получу ответы.
Я шагала по углям, выискивая нужный проход. Не все камины соединены сетью, нужно получить лицензию, чтобы твой дом подключили к обмену письмами и эфирами. Моё настоящее тело осталось в кабинете Гидеона, а душа отправилась в путешествия по дымным закоулкам.
Нельзя просто так вылезти из чужого камина, необходимо заручиться ордером, приглашением или быть хозяином дома. Мы с Вивекой были вписаны в отцовкское завещание, так что были вольны наведываться в родное поместье в любой момент. Миновав несколько десятков поворотов, я очутилась в своей комнате. Странно. Я точно помню, что лезла в кабинет отца. Ошиблась?
Стряхнула с себя искры и с тоской посмотрела на распухшие от воды грамоты в рамочках. Словно в другой жизни я записывала эфир для капитана Дайхарда и пила с сестрой мерзкую бормотуху. Я провела своей призрачной ладонью над письменным столом. Ни пылинки. Даже после моего отъезда в комнате исправно прибирают. От аккуратной перестеленной кровати веет свежестью, а на подоконнике стоят живые цветы. Папа словно ждёт моего возвращения со дня на день.
Об этом я тоже у него спрошу. Обо всём спрошу начиная с кулона, заканчивая моими странными призывами и капитаном Дайхардом.
Прошла сквозь двустворчатые двери и направилась в кабинет отца. Если бы слуги увидели меня сейчас, то пришли бы в ужас. В зеркалах отражалась ходячий элементаль огня с моим лицом. Вот только поместье было погружено во мрак и натянутую тишину, как бывает, когда кто-то нарочно наводит морок, боясь чужих глаз и ушей. Узоры плетений мне были знакомы: магия отца. Нити её тянулись прямо к его кабинету.
Поспешила, ловко переступая ментальные ловушки. Даже если мой эфир заденет хотя бы одну, папа узнаёт, и тогда я не застану его врасплох, а ведь прямо сейчас он ведёт с кем-то тайную беседу.
—... знаешь, говорят, если отчаянно убегать от судьбы, она настигнет тебя гораздо быстрее, — глухо раздавался папин усталый голос.
С кем это он говорит в этот час?
— Ты была против моей идеи с самого начала, узнай ты, что я сделал, ты бы разозлилась, но после… после ты бы точно поняла меня, — папа на мгновение замолчал, но его собеседник оставался безмолвен.
— Я хотел для неё простых радостей жизни. Друзья, учеба, семья. Виноват я только перед ним. Но кто мог знать?
Из бутыли что-то медленно наливали в стакан. Горлышко издавало смешные звуки, словно кто-то карикатурно захлебывался.
— Буль. Буль. Буль, — пузырьки врывались в пустеющее нутро бутылки.
—Я дал ему карьеру. Хорошую карьеру. У мальчика доброе сердце. Не искушённое. Он выстоял. Стал мужчиной. Поборол это. Оно не должно было найти путь назад. Но Алоиза… Какими извращёнными должны были быть нити судьбы, чтобы мою заботу обернуть против меня. Я сам вымостил им эту дорогу. Сам…
Я ждала. Ждала пока папа ослабнет и хоть немного развеет защиту. Мне нужно было увидеть его собеседника. Кто-то был с ним в комнате прямо сейчас. Вот только мой эфир начинал стремительно таять. Гидеон приводил меня в чувство, видимо, что-то пошло не так с моим каминным визитом. Сопротивлялась, тянулась к двери, а защита отца тянули из меня силы.
— Я не могу отступить. Не так, не после всего, чем ты пожертвовала ради нашей дочери.
Сердце подскочило в груди.
Их дочери?
Мама…
Бросилась вперёд, и лишь мельком увидел ту, с кем говорил отец. Молчаливым эфиром она стояла у камина. Её руки были скованы кандалами, цепь тянулась к ногам, а после скрывалась в пламени. В пустых глазах не было осмысленности. Мама смотрела перед собой, явно не видя супруга.
— Свидание окончено, господин Нобераль. Ваше время вышло, — раздался металлический голос, и эфир мгновенно растворился. Почти одновременно с этим, в кабинете Гидеона Дайхарда, кто-то до боли впился в мои губы и наполнил лёгкие воздухом.
Если бы вы только знали, господин ректор, что уже не первый раз спасается девчонку, из-за которой лишились прежней жизни, невесты и любимой карьеры. Как теперь я смогу смотреть в его глаза, видя там тьму, что родилась вместе со мной и предназначалась мне?
Это уже не было похоже не попытку спасения моей жизни, Гидеон целовал меня. Жадно, одержимо, до потери самоконтроля, а у меня не было ни сил, ни желания остановить его. Боль, терзающая коменданта Нуриджа теперь сконцентрировалась на моих губах. Я не отталкивала, но и отвечать на эту мучительную ласку не решалась, понимала, что сейчас ректор Дайхард не в себе, и любое мое движение нарушит это шаткое безумие.
Его дрожь, моя дрожь. Его страх, моё предвкушение. Я все же не удержалась, коснулась его груди, пока между нами ещё оставалась крохотная прослойка воздуха. Эфемерная тонкая грань, но Гидеон одним рывком убрал и её, прижал меня к себе так крепко, что я уже не различала, чье сердце стучит громче. Хотя моё сейчас скорее напоминало несмазанный моторчик дрезины: громыхало, сбивалось и клинило, а саму меня словно подбрасывала на стыках рельсов от каждого стука.
Я не сразу поняла, что Гидеон остановился, смотрел на меня озадаченно и уже без намека на тьму во взгляде, а всего через пару мгновений он резко отсел закрыл лицо рукой и начал смеяться.
Поднялась с пола на локтях и больше всего на свете хотела направить уже на ректора Дайхарда обиженную грозовую тучу. И нет, не за непрошенный поцелуй, а за то, что перестал и теперь ржал, как студент-младшекурсник, утирая слёзы.
— Дрезина? Боги, Алоиза, почему именно дрезина?
Мой гнев немного рассеялся, и теперь ему на смену пришло смущение. За этим внезапным порывом коменданта я совсем не подумала о ментальной защите. Да и не к чему она была в такой миг рядом с ним.
Я подобрала колени и обняла их руками.
— Я познакомилась с одним смотрителем на железной дороге во время моих злоключений. Он прокатил меня на такой штуке. Было забавно…
— Забавно? — Гидеон попробовал это слово на вкус и усмехнулся. — Тебе сейчас было забавно?
— Нет. Было странно и хорошо.
— И неправильно, — невесело улыбнулся ректор.
— Я не углядела в этом ничего неправильного.
— Это был лишь слабый пример того, что делает со мной тьма, Алоиза, а если в следующий раз я не остановлюсь?
Он действительно такой глупый и не понимает, что я не хотела, чтобы он останавливался?
