— А капита Дайхарда ты хотя бы любишь?
Я вздрогнула. Так однажды меня пытала Хлоя, опоив зельем.
И что же мне ответить? Эти чувства глубже любви. Я однажды полностью растворилась в Гидеоне, но он не дал мне потеряться, научил летать, заставлял меня каждый день чувствовать себя живой. А потом судьба позволила мне коснуться его, почувствовать горячий поцелуй на губах, такое просто и безудержное желание вновь и вновь сливаться с ним…
— Довольно! — крикнул один из членов комиссии и вскочил с места.
Он сорвал капюшон, и я увидела раскрасневшееся лицо Генри. Видимо, мои мысли для него прочитать было слишком легко.
— Рассел, хватит этих игр, позволь нам увезти её, наконец. Капитан собрал все бумаги, выиграл последнюю апелляцию. К чему эта глупая постановка?
Меня заберут? Я не ради свиданий прохожу допрос?
— Господин Мокбрайт думал, что я проверяю леди Нобераль? — искренне удивился комендант Анкриджа. — Это была проверка для вас. Алоиза была готова вернуться в Нуридж в день своего ареста. В её запутавшемся сердце не было злости и гнева, но готов ли мир?
Один за другим капюшоны спадали на плечи присутствующих, а мои глаза наполнялись слезами. Хлоя, Джинджер, Белинда, даже Флитчат и Ритти приехали. Я шептала одними губами их имена, всё ещё не веря в происходящее.
Со всех сторон меня обнимали, вновь передавали из рук в руки словно невесомую игрушку. Хлоя сокрушалась, что я похудела ещё сильнее, зато ей не терпелось сшить что-то, что подойдёт к моим новым глазам.
Смеялись, плакали, просили прощения друг у друга.
На пароме мы до поздней ночи не спали. Я слушала рассказы о Нуридже, смеялась над шутками о Джокасте Фьюсайт, которой в напарники досталась настоящая провидица по имени Юнова. Джи обещала показать свой новый сад и теплицы, а ещё одну очень особенную грядочку. Белинда грозилась жениться на мне если Гидеон будет тупить и медлить с предложением.
Они делали всё, чтобы кошмары прошлого скорее забылись. Фли вложил мне в ладонь новый кулон, который он сделал вместе с Никосом. Моего старосту не пустили в Анкридж из-за старых прегрешений, и он ждал меня в академии.
Когда все кроме Хлои и Джинджер разошлись по своим каютам, я открыла подарок. Внутри был эфир со всеми моими студентами. Я долго разглядывала родные лица и мечтала больше никогда не расставаться с ними.
Парящие облака в Нуридже стали популярным способом перемещения. Я не без трепета ступила на одно и почувствовала приятный ветерок на коже, когда оно оторвалось от земли. Я ехала домой.
Некоторые студенты до сих пор поглядывали на меня с опаской, и я не винила их. Пройдёт немало времени прежде, чем я вновь заслужу их доверие, но я буду стараться. Отражения в витражах являли мне пугающую девушку с тьмой во взгляде, но эта тьма была частью меня, и нам предстояло жить дальше вместе и в гармонии.
Хлоя и Джинджер проводили меня до моей комнаты, которая словно ждала моего возвращения.
— Гидеон так и не нанял никого на должность преподавателя метеомагии. Сам учил студентов по твоим наработкам, — поделилась кузина капитана.
Моя мантия и тренчкот висели чистыми и выглаженными в шкафу. В ванной уже была набрана теплая вода, а полки ломились от флакончиков с маслами и мылом всевозможных цветов.
— Моя работа, — похвалилась Риандер. — Чуть-чуть сменила профиль. Расскажешь, что понравилось больше всего.
— Мне уже нравится. Сто лет не мылась вот так. Спасибо, Джи.
Хотела обнять их, но, взглянув на свои страшные руки, быстро передумала. До гармонии мне ещё далеко. Любить себя новую оказалось сложнее всего.
Но меня никто не торопил. Оставили одну и позволили побыть со своими мыслями.
Самый непростой и желанный разговор всё ещё ждал впереди.
Смыла с себя тоску Анкриджа. Переоделась и осторожно выбралась из комнаты. Нуридж уже готовился ко сну. Все реже мне встречались студенты в коридорах. Они с любопытством рассматривали мои руки и пытались заглянуть в глаза. Я же начесывала волосы на лицо. В теле Гидеона мне явно было спокойнее.
У одной из стен я замерла. Погладила причудливые узоры в виде крыльев. И это я тоже помню, как мчалась к нему, как даже миг разлуки казался мне невыносимым, а потом прошёл целый год, и с каждой минутой мне все трудней вновь ворваться в его жизнь.
Дверь кабинета капитана Дайхарда была не заперта, а сам он дремал на столе среди разложенных бумаг. Никогда не жалеет себя. Села рядом и осторожно погладила растрепанные волосы.
Кого в этот раз он пытается спасти? Среди дел заключенных Анкриджа лежало моё и мамино. Гидеон сражается за меня до сих пор.
— Ло? — он нежно позвал меня, и я тут же отдёрнула руку.
— Добрый вечер, капитан Дайхард.
Он смешно закатил глаза и улыбнулся.
— Нет-нет. Точно никаких капитанов, Алоиза. Не после всего, что между нами было.
Смотрели друг на друга. Теперь общаться явно стало немного труднее, я больше не слышу его мыслей и стука сердца.
— Я видела тебя голым, — выпалила ему и закрыла лицо руками.
Гидеон как-то сдавленно рассмеялся.
— Да уж, моими же предательскими глазами. Какой стыд. А я видел тебя в тонкой мокрой сорочке.
— Какой стыд? — спросила своего ректора.
—Скорее, какая несправедливость. Сорочка против наготы, мне кажется, где-то меня надурили!
— Ты не приехал в Анкридж, — высказала вслух копившийся упрёк, и тут же прикусила язык. Не это я хотела сказать ему.
— Прости меня, Ло. Это было одно из условий Рассела. Он велел мне остаться в Нуридже, чтобы не смущать тебя. Я мечтал поехать, правда.
Я замотала головой. Не то. Не так. Лучше не буду говорить, лучше молча буду уничтожать все несправедливости.
Потянула за завязки на мантии, ослабила пояс и молила вселенную, чтобы Гидеон не остановил меня и не отвернулся с отвращением. Только когда ткань упала к моим ногам, я позволила себя посмотреть ему в глаза.
Все моё тело покрывали черные узоры, на бледной коже они выглядели особенно ярко. Но во взгляде Гидеона не было страха, жалости или отвращения. Он просто долго и ласково смотрел, пока этот миг не нарушил скрип двери.
Я обернулась, и увидела до смерти смущенного Генри.
— Я… Я… попозже зайду.
Он захлопнул дверь, а я ляпнула:
— Теперь в мире появилась ещё одна несправедливость, Генри видел голую меня.
Гидеона рассмеялся, поднялся с места и укрыл меня своей старой шинелью.
— Только через мой труп. Моя тьма будет только моей.
Он опустился передо мной на колено и осторожно взял за лодыжку.
— Согласна ли ты, Алоиза Иксора Нобераль, стать моей и только моей. Привносить хаос и сумбур в мою жизнь, убивать и воскрешать меня, сводить с ума, ставить в тупик, смущать и превращать в глупого влюбленного мальчишку.
