— Нет, — честно ответила я, подтягивая ноги к себе и поджимая колени к груди. Конечно, не говорили. Я и в монастыре-то ни разу не была.
Валд тяжело вздохнул.
— У нас с тобой все вроде хорошо идет, — сказал он. — Наметился прогресс. Ты уже не бьешь меня и даже проявляешь инициативу… Поцелуи, ласки — это, конечно, прекрасно, но между нами должно произойти нечто большее, ты понимаешь?
В армии нас учили сохранять невозмутимое выражение лица — для несения почетного караула. Сейчас этот навык очень мне пригодился.
— Вот как? — ответила я.
— Может, попросить маму тебе объяснить? — страдальчески произнес он.
И пропустить такое шоу? Нет уж!
— Расскажи сам, — попросила я, мило улыбнувшись.
Валд положил себе в тарелку нарезанные овощи, ломоть того же поджаристого нечто, вкус которого я тоже оценила, потом налил в бокалы вина. Мне — чуть ли не до краев. Я взяла бокал и пригубила, следя за варваром. Он явно страдал, и где-то в глубине души мне даже захотелось пожалеть его и отказаться от лекции.
— В общем, при сотворении людей богиня разделила их на два пола, мужской и женский.
Издалека зашел. Ладно, послушаем. Я отпила вина, не сводя глаз с Валда.
— Когда первое яйцо треснуло, скорлупа разлетелась на осколки, а люди вышли наружу, богиня велела им плодиться и размножаться, — сказал он. — Физическая близость — это соединение мужчины и женщины, благословленное богиней для продолжения рода. Люди так устроены, что мужчина может проникнуть в женщину, а женщина — принять мужчину.
Он сцепил ладони, развел, снова соединил и развел, вздохнул. Будет показывать на пальцах? А яйцо — это, выходит, Ковчег? Скорлупа треснула — авария при посадке?
— Может, давай на практике? — взмолился Валд.
— Нет-нет, — возразила я. — Теория — это очень важно. Так интересно! Продолжай.
Он вздохнул, взял бокал вина, посмотрел в него отрешенным взглядом и поставил назад.
— Мужчина так устроен, что ему хочется вонзить свой меч в ножны женщины, — выпалил Валд.
— Чего? — протянула я. — Вонзить меч?
— Нет, ну, он вонзает и вынимает, вонзает и вынимает…
Я опустила лицо, завесившись волосами, и хрюкнула от сдавленного смеха.
— Нет-нет, это не больно! — всполошился он. — Вернее, в первый раз немного больно, но потом приятно. И не меч, это я образно, а… вот то, что тебя напугало.
— Метка шиага?
Валд вздохнул, встал и начал развязывать шнурок на штанах.
— Не надо, я поняла, — быстро сказала я. — Значит, меч. А ножны не пострадают от вонзания?
— Нет, если мужчина будет нежен и подготовит их к проникновению, — ответил Валд, садясь снова. — У женщин есть такие особые места, прикосновение к которым делает ножны влажными.
Как бы меч не заржавел. Валд посмотрел на меня с легким прищуром, и я быстро стерла с лица дурацкую ухмылку, похлопала ресницами.
— Грудь, шея, одна очень чувствительная точка между ног… — продолжил он.
Да мой варвар технически подкован.
— На самом деле много мест, — продолжил он более вдохновенно. — Когда женщина возбуждена и хочет мужчину, то вся она раскрывается ему навстречу. Мужчина движет своим молотом, словно высекая искры…
— Подожди, был же меч! — воскликнула я.
— Не важно, — ответил Валд. — Он движется в женщине, все быстрее и быстрее, и — бах!
Я подпрыгнула в кресле от неожиданности и едва не облилась вином.
— Соитие само по себе очень приятное занятие, но ощущение, которым оно заканчивается, хочется переживать снова и снова.
Он выдохнул, провел ладонью по косе и, взяв бокал, выпил до дна.
— Впечатляет, — протянула я. — Знаешь, мне, наверное, понадобится время, чтобы все это осмыслить.
— Хорошо, — кивнул он. — И главное — именно от единения двух тел и получаются дети. Мое семя упадет на твою почву и даст всходы.
Да я прямо цветочный горшок. Но с этим, кстати, надо что-то делать. Через месяц, уже даже двадцать девять дней, я вернусь в свое время, а здесь останется тело Эврики, которое без сознания не сможет существовать. С ее смертью я как-то смирилась, но мысль о том, что крохотная жизнь, которая может зародиться, тоже погибнет, показалась мне в корне неправильной.
Мы продолжили ужин в тишине, иногда поглядывая друг на друга. И если я думала о том, есть ли в этом мире противозачаточные таблетки, то мысли Валда явно текли в другом направлении.
— Я хочу добавить еще кое-что, — сказал он. — Ты должна знать, что я чту священные узы брака. Моя приемная мать Инфинита очень страдала из-за увлечения отца, хоть и не показывала этого… Она сумела найти в себе душевные силы и принять меня как родного, и я люблю ее и уважаю безмерно. Но я не стану, как отец, рисковать ни своим браком, ни возможными детьми и их будущим.
— Хорошо, — ответила я.
Весьма похвальное устремление. Положив в рот ломтик сыра, прожевала, наслаждаясь вкусом. Как только Эврике удалось остаться стройной в мире, где столько кулинарных изысков?
— Твои ножны теперь единственные для меня, — проникновенно сказал варвар, чуть склонившись над столом, и я закашлялась, поперхнувшись.
Промокнув салфеткой подступившие слезы, я посмотрела на Валда, а он, отодвинув от себя пустую тарелку, поднялся с кресла и стал раздеваться, двигаясь так непринужденно, будто в этом нет ничего особенного. Снял синюю рубаху, штаны, трусы. Я молча смотрела на него, гадая, не решил ли он все же помахать мечом, но Валд открыл кран в ванне и, забравшись туда, лег, раскинув руки на бортики.
— Жена, — позвал он, — иди сюда.
Мы же вроде договорились, что я пока буду осмысливать все это, про молоты. Своей лекцией о соитии Валд несколько выбил меня из колеи.
— Помой меня, — сказал он, прикрыв глаза. Но я видела, что он наблюдает за мной из-под темных ресниц. — Я хочу, чтобы ты перестала бояться моего тела.
Валд чувствовал себя полным идиотом. Меч. Не мог подобрать менее пугающий образ? Он должен был успокоить Эврику, убедить, что это не страшно, а сам сказал, что будет вонзать в нее меч. Как есть дурак. Но Эва, на удивление, не выглядела напуганной. Ее глаза блестели, а в уголках губ спряталась лукавая улыбка. Она встала с кресла, не спеша подошла к ванне, закатывая рукава на тонких запястьях.
Такая хрупкая и одновременно сильная, неискушенная и любопытная, живая, непосредственная, желанная… Послать бы Бага в бездну со всеми его советами и подмять ее под себя, исцеловать длинную шею, ключицы, нежную грудь, ловить губами ее стоны и сбивчивое дыхание, овладеть наконец ею и брать снова и снова. Сначала раздвинуть стройные ноги и войти в нее плавно, бережно, следя за тем, как меняется выражение ее лица, как затуманиваются глаза и щеки заливает румянцем. Потом усадить сверху, чтобы она сама задавала ритм, познавая свое тело. А потом перевернуть и взять яростно, обхватив ее бедра и насаживая на себя все быстрее, пока ее тело не содрогнется сладостными спазмами…
