— Нет, Валд. — Я все-таки расплакалась. — Я не врала! То есть врала, конечно, но в главном — нет.
Он развернулся и пошел к пирамиде с муфлей под мышкой. Капитанский халат остался белым комком лежать на земле. Я опустилась на него и зарыдала. Обнаженный силуэт Валда сначала стал светлым пятном, а потом и вовсе растаял в ночи.
Мне надо попытаться ему все объяснить. Сейчас он злится — и это нормально, но потом, когда поразмыслит, остынет. Так ведь было и с тем отваром: побесился — и успокоился. Я расскажу, что не от меня зависит мое возвращение, что я всей душой хотела бы остаться с ним. Что мой брат уже взрослый, и, боюсь, мы давно отдалились друг от друга. Я просто не могу ничего изменить.
Он поймет.
Я поправила обручальный браслет и встала. Вытерла щеки, подняла халат и встряхнула его от песка. Глянула в сторону костров — там все еще было многолюдно. А в море белел остов девятого Ковчега. Я медленно подошла к кромке волн, ступила босыми ногами в пену.
— Эвочка?
Вздрогнув от неожиданности, я повернулась к Энтропии. Та виновато улыбнулась мне, потеребила кончик косы, заплетенной черной лентой. Сейчас Энни выглядела куда спокойнее и адекватнее, чем на похоронах.
— Здравствуйте, — сказала я неуверенно.
Кто знает, чего ожидать от этой тетки? Хотя теперь-то уж что? Магнус принес клятву верности, Валд стал капитаном. Все, планам Энтропии не суждено сбыться. В ее интересах сейчас вести себя тихо и не отсвечивать, чтобы не потерять статус вовсе. Может, ее выходку простят, спишут на горе от потери брата…
— Почему ты здесь одна? — спросила она. — Где Валдик?
— Ушел, — скупо ответила я, посмотрев в море. Лунные дорожки касались обломков Ковчега и рассыпались бликами. Величественный корабль, который пересек пол-Вселенной, теперь стал домом для рыб.
— Великое яйцо, — выдохнула Энтропия, встав рядом со мной. — Твой отец всегда почитал богиню и ее наследие куда больше, чем мой покойный брат. Алистер отдал свою дочь в монастырь и тем проявил глубину своей веры.
Мне не хотелось ее слушать и уж тем более — рассуждать о вере Алистера, который готов был убить свою дочь, лишь бы получить белую пирамиду, пусть и с глазом богини на верхушке.
— А ты видела лик богини? — спросила Энтропия, и я встрепенулась.
А ведь верно! Есть еще и лик! И сейчас мой единственный шанс увидеть, что это такое.
— Нет, — сказала я. — Покажете мне?
— Конечно, — ласково улыбнулась Энтропия. — Правда, туда надо еще дойти…
— Да, Валд говорил, что это в другой стороне…
— Поспешим же, — сказала Энни, взяв меня под руку. Ее рука была мягкой и немного влажной. — Ты будешь поражена в самое сердце!
Мы пошли вдоль кромки волн, отступающей все дальше, оголяющей россыпи ракушек и пучки водорослей. Энтропия все говорила и говорила, и из-за ее монотонного бубнежа у меня разболелась голова.
— Я ведь искала Валдика, хотела поздравить его с назначением, — щебетала она доверчиво. — Конечно, я предпочла бы видеть на посту своего сына. Магнус совершенно особенный. Он рожден, чтобы стать великим. Я увидела его милое личико и поняла это сразу же — ему предначертана особенная судьба. Согласись, редко в ком встретишь такое сочетание качеств. Он умный, смелый, великодушный… Даже в том, как он принес клятву верности своему брату, есть нечто грандиозное.
— Это было красиво, — подтвердила я, перехватывая удобнее капитанский халат, который несла, зажав под мышкой одной рукой. — Я не ожидала…
— Никто не ожидал, я так точно, — хмыкнула она. — Преклонить колено перед тем, кого мог бы победить. Уступить, проявив братскую любовь и снисхождение… Скажи, он нравится тебе, мой Магнус?
Я замялась, не зная, как ответить на ее вопрос.
— Как брат, — сказала я. — Он нравится мне как брат.
— Конечно, — протянула она. — А ведь он к тебе питает совсем иные чувства. Ты знаешь?
Я с подозрением покосилась на Энтропию. Идем с ней в ночи непонятно зачем и неизвестно куда. Разговариваем о величии Магнуса. А Валд где-то голый, злой и с муфлей. Исчезну — будет думать, что вернулась в будущее, и станет ли меня искать?
Мы как раз проходили мимо костров, и я увидела рыжую макушку Бага, сидящего на поваленном бревне.
— Подождите минутку, — попросила я и, высвободив руку из цепкой лапки Энтропии, подбежала к нему. Разговоры у костра смолкли, любопытные лица повернулись ко мне. Ну да, платье смято, волосы всклокочены. Поздравила мужа с назначением в капитаны, как могла.
— Баг, — позвала я, тронув плечо. — Можешь найти Валда?
— Конечно, — кивнул он, обернувшись. — Все в порядке?
— Я рассказала ему, — прошептала я. — Все. И он психует.
— Ох, — выдохнул Баг, встал, выпрямив колени, и мне сразу пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть ему в глаза. — Куда он пошел?
— Мы расстались у обломков Ковчега… яйца. И он пошел куда-то к пирамиде, — пояснила я. — Баг, Энтропия ведет меня к лику богини. Это там?
Баг остро глянул на тетку, которая ждала меня у моря.
— Да. Сейчас все туда пойдут. Хорошо. Я найду Валда и приведу его к тебе. Ему надо время все обдумать и остыть. Он всегда так — побудет в одиночестве, разложит все по полочкам в своей голове и потом готов принимать решение.
Я вздохнула, повертела в руках испачканный халат и протянула его Багу.
— Вот, отдай ему, — сказала я. — А то он ушел, даже не одевшись.
Баг расплылся в многозначительной улыбке, и я быстро ушла к Энтропии.
— Пойдем? — спросила она.
— Да, я попросила Бага передать халат Валду и сказать, где я, — ответила я, специально обозначив, что теперь все знают, с кем я и куда пошла. Все же не доверяла я Энтропии, хоть убей. Но не станет же она мне вредить на глазах всего экипажа?
— Хорошо, — улыбнулась она. — Лучше всего лик виден на рассвете, так что, если хочешь, можешь пойти туда позже…
Я остановилась, сделав вид, что запуталась в водорослях. Подняв ногу, почесала босую пятку, обернулась на костры. Никто еще не спешил к богине, так, может, и мне лучше дождаться Валда?
— Хотя сейчас, в ночи, тоже видно хорошо, — невинно продолжила Энни. — Кари, Вита и Ортем освещают ее прекрасный лик, и надписи легко разобрать. К сожалению, никто из ученых умов так и не понял, что там написано, — сокрушенно вздохнула она. — На рассвете, когда Эштар бросает свои лучи на лик богини, знаки расплываются. Впрочем, тебе это все равно неинтересно. Как монашка, ты наверняка больше воспринимаешь мир сердцем, чем умом. И на рассвете вместе со всеми преклонишь колени перед ликом богини и прочтешь молитву во славу ее.
Я решительно потянула Энни вперед. Неведомые надписи меня окончательно заинтриговали.
