Онлайн книга «Дальгрен»
|
– Слышь, пойдем, куда ты идешь, а потом пойдем, куда я, а? Так честно. – Вон там питьевой фонтанчик. – Не-не, слышь. Ты ж торопишься. Не хочу тебя тормозить. Шкет вздохнул, принял решение и взревел: – А НУ ПОШЕЛ НАХУЙ! Перец застыл и заморгал. Шкет перевел дух и пошел дальше, тряся головой. Не люблю орать на людей, подумал он. А затем с улыбкой: неправда, мне просто редко выпадает случай. Он вошел под деревья, обступавшие поляну. Шлакоблоки ближайшей стенки очага опрокинуты. В воздух сочится дым. Трава посерела от пепла. Ни души. В десяти футах от стола валялся драный спальник, которым никто не пользовался, потому что как-то раз в нем кто-то болел и испачкал его блевотой и поносом. Недоумевая, Шкет меж оберток и консервных банок пошел к очагу. (На скамье у стола кто-то перевернул коробку с мусором.) Сандалией разворошил золу. Полдюжины углей вспыхнули красными пятнышками – запульсировали, подрожали и погасли. – Ланья? Он обернулся, подождал ее ответа, в этом кольце туманной поляны опасаясь любого шума. Даже в зените проектного периода у очага обычно околачивалось с полдюжины человек. Под скамьей лежал драный плед – но он там лежал всю неделю. Спальники и скатки, прежде громоздившиеся под деревьями и за поленницей, все куда-то исчезли. – Ланья! Решили переехать? Но она бы знала и сказала ему. Не считая поваленных шлакоблоков очага – ни малейшего признака заварухи; только мусор и сумбур. Он с Ланьей приходил сюда поесть… сколько раз? Вел себя тихо, был взвешенно вежлив. Он минутку пофантазировал: флегматичность и отрешенность его были так невыносимы, что все, при поддержке Ланьи, сговорились его покинуть, нежданно и немо. Он бы пофантазировал дольше минутки, если б от этой мысли не захотелось смеяться; и все равно хмуриться было как-то уместнее. – Ланья? И он всмотрелся меж деревьев. Сообразив, что ее засекли, фигура в кустах – а это был Перец – нерешительно вылезла. – Ты тут ищешь кого-то, эй? – Перец вытянул шею, поглядел влево, затем вправо. – Они, по-моему, все свалили, знаешь. Шкет досадливо втянул воздух сквозь зубы и снова осмотрел поляну, а Перец между тем прикидывал дистанцию. – Интересно, чего это они свалили, да? – Перец шагнул ближе. Его присутствие раздражало, но раздражение растворялось в тревоге из-за отсутствия Ланьи. Шкет не так уж долго мылся. Она ведь подождала бы?.. – Как думаешь, куда они свалили? – Перец сделал еще шаг. – Ну, если ты не в курсе, от тебя мне проку нет. Смех у Перца вышел хриплый, тихий и нетвердый, как и его кашель. – Пошли со мной к Зайке? Она живет прямо за баром. Раз тут нет твоей подруги. Пожрем. Зайка не против, если я привожу друзей. Говорит, они ей нравятся, если ведут себя хорошо. Видал, как Зайка танцует? – Пару раз. – Может, она в бар пошла, подумал Шкет. – А я ни разу. Но она вроде умеет, да? Там всякие чудики тусуются. Я боюсь заходить. – Ладно. – Шкет снова огляделся: ее нет. – Двинули. – Идешь? Отлично! – Дюжину шагов Перец прошел следом. Потом сказал: – Эй. – Что? – Тут короче. Шкет остановился: – Ты сказал, Зайка живет прямо за баром Тедди? – Угу, – кивнул Перец. – Это вот сюда. – Ладно. Как скажешь. – Тут сильно короче, – сказал Перец. – Гораздо. Правда. – И, по-прежнему на негнущихся ногах, направился под деревья. Шкет в сомнениях пошел за ним. И удивился, как быстро они добрались до парковой ограды: прямо за лесистым холмом. Видимо, тропа к львиным воротам петляла сильнее, чем он думал. Сипя и гримасничая, Перец вскарабкался на каменную ограду. – Кстати, – пропыхтел он с той стороны, когда Шкет присел, готовясь прыгнуть, – Зайка – это мужик, вообще-то. Ага? Но ей нравится, когда ее называют «она». Шкет скакнул, придержавшись за ограду одной рукой. – Да-да, это я все понимаю. Шкет приземлился на мостовую, и Перец попятился. – Кстати, – повторил он, когда Шкет пружинисто выпрямился, – ты прямо как Кошмар. – То есть? – Он много орет. Но не всерьез. – Я больше не буду на тебя орать, – сказал Шкет. – Могу башку проломить. Но орать не буду. Перец ухмыльнулся: – Нам сюда. Они пересекли пустую улицу. – Встречаешь нового человека, идешь с ним, – вслух задумался Шкет, – и вдруг перед тобой совершенно новый город. – Это задумывалось как мелкий и околичный комплимент. Перец только с любопытством на него покосился. – Бродишь по новым улицам, видишь дома, каких прежде не видел, проходишь места, про какие даже не знал. Все меняется. – Сюда. – Перец нырнул в проем между домами – меньше двух футов. Они бочком пробрались между лупящимися досками. Земля поблескивала битыми окнами. Перец сказал: – Иногда все меняется, даже если идешь той же дорогой. Шкет припомнил разговоры с Тэком, но Перца решил не расспрашивать – тому, похоже, абстракции не очень-то давались. В проулке Шкет остановился и смахнул стекло с босой ступни. – Не порезался? – спросил Перец. – Мозоль каменная. Они прошли между раззявленных гаражей. Заднюю стену протаранила синяя машина – «олдсмобиль» 75-го? – треснувшие доски и просевшие балки, брызги стекла, следы покрышек поперек дорожки. Автомобиль вогнан в ломаную древесину до болтающейся дверцы. Кто, гадал Шкет, пострадал в аварии, кто пострадал в доме? С подоконника разбитого окна свешивалась голубая телефонная трубка – швырнули в страхе или гневе? Случайно уронили или разбили нарочно? – Во. – Перец подбородком указал на открытую дверь. Шагая темным коридором, Шкет учуял дуновение некой подгнившей органики, которая вот-вот приведет на ум… когда он вспомнил что, они уже вышли на крыльцо. Некто в зеленом комбинезоне и оранжевых рабочих сапогах, на высокой стремянке под фонарем на углу – женщина, которую он видел в первую ночь в баре, – отвинчивала уличную вывеску. Металл скрежетал по металлу; «ХЕЙЗ-СТ» вылезла из рамки. С верхней ступеньки женщина взяла «АВЕ КЬЮ», вставила в рамку и принялась закручивать шурупы. – Эй? – Это было забавно и любопытно. – А какая из них правильная? Женщина насупилась через плечо: |