Поняв, что на расстоянии противника не достать, Жгут, свирепо закричав, с неожиданной ловкостью ударил Роста ногой в пах и прыгнул прямо на него. Повалившись на землю, они стали кататься по грязным пакетам и консервным банкам. Дрюня счастливо повизгивал, топчась на своем протезе.
– Э, все хватит! – крикнул Витек. – Устроили тут… говно какое-то. Ничья!
Катаясь по земле, Рост угодил локтем в то, что при каждом удобном случае упоминал Витек, очевидно, собачье. В этот самый момент Жгут, чувствуя, что силы его все же уступают более юному и опытному сопернику, в отчаянии вцепился зубами в плечо Роста. Но тот без особого труда вырвался и оказался наверху, схватив Жгута за горло. Слегка сжал. Лицо бывшего зэка приобрело свекольный цвет, глазные яблоки вылезли из орбит, и он захрипел.
– Тошка! – закричала Даша и, бросившись к ним, принялась отдирать Роста от Жгута. Молодой человек отпустил руку и поднялся на ноги. Затем подал руку Жгуту. Тот кашлял не переставая.
– Вставай… Тошка, – тяжело дыша, сказал Рост.
– Я Жгут, – с ненавистью выдохнул побежденный, но ухватился за предложенную руку. – Для всех вас, кроме Дашки, понятно?!
– Тошка-картошка. Картошка-поварешка! – закричал фальцетом Дрюня, подскакивая на одной ноге. Жгут молча развернулся и двинул ему под дых. Хватая воздух ртом, Дрюня шмякнулся в крапиву.
Рост решил, что сейчас начнется настоящая драка, но, к его удивлению, никто не обращал внимания на подвывающего Дрюню в кустах. Похоже, тумаки он огребал здесь постоянно.
– Все? Вопросов больше нет? – спросил Витек. Казалось, он старался как можно быстрее замять конфликт. Жгут, матерясь сквозь зубы, обнял Дашу, и они пошли за дом.
Дрюня тем временем поднялся на карачки, подполз к деревянной постройке и уселся, облокотившись спиной о стенку.
– Хорошо тому живется, у кого одна нога, – сообщил он с видом знатока Росту. – И залупа меньше трется, и не надо сапога.
Глядя на Дрюню, Рост подумал, что эта поговорка явно не про него.
– Ладно, щас жрать будем, – деловито сказал Витек. – Только за беленькой сгонять нужно. А вон и Джеки Чан с Кешкой идет.
– У вас еще и Джеки Чан есть? – поинтересовался Рост, отряхиваясь. Левый локоть был измазан испражнениями, и он очищал его сорванным лопухом. – Полный набор, как я погляжу… Надеюсь, с ним мне не придется драться?
– Не, он пацан что надо. Не то что какое-нить говно, – с уважением произнес Витек.
Вскоре подошли двое бомжей. Джеки Чаном оказался мужичок неопределенного возраста, не то кореец, не то вьетнамец, едва достававший Росту до груди. У него были длинные слипшиеся волосы и усы, свисающие крысиными хвостиками, в одном из усов застряла обгорелая спичка. Нос был цвета спелого помидора. Он был облачен в серую милицейскую шинель, правда, только с одним лейтенантским погоном, второй болтался на нитках, будто Джеки Чана собирались разжаловать, но он, не выдержав предстоящего позора, вовремя дал деру и избежал этой унизительной процедуры. Полы шинели волочились по земле, в связи с чем Джеки Чан постоянно наступал на нее и спотыкался. По шинели можно было судить о маршруте передвижения ее собственника – спина была покрыта репейниками, низ заляпан свежей слякотью, бок и рукава измазаны цементной пылью. Под шинелью пестрела рваная майка «Metallica». На ногах Джеки Чана были резиновые сапоги, причем левый обмотан медной проволокой.
Второй кадр, Кеша, был не менее колоритным.
– Иннокентий, – он церемонно протянул руку Росту. – Хотя эти невежды меня называют этим дурацким попугайским именем, меня зовут Иннокентий.
На вид ему было лет шестьдесят. Худое лицо покрыто седыми клочками волос, будто он в темноте брился тупым рубанком. Слезящиеся глаза, помаргивая, с затаенным страхом смотрели из-под редких бровей, один зрачок наполовину затянут молочной пленкой катаракты. На нем были драные сиреневые треники с пузырями на коленях, на одной штанине была дыра, и сквозь нее просвечивала бледная кожа в зеленке. Разные ботинки без шнурков со смятыми задниками напоминали туфли старика Хоттабыча. На Кеше была замызганная футболка с олимпийским мишкой, на которой маркером криво было намалевано «ЦСКА». Картину довершал пиджак, слишком короткий для Иннокентия, и со стороны могло показаться, что его обладатель просто засучил рукава, собираясь приступить к нелегкой работе. Из засаленного нагрудного кармана выглядывала засохшая ромашка. В руках у него, как и у Джеки Чана, был большой пакет.
«Да-а, полный п…ц, – размышлял Рост, разглядывая своих будущих сожителей. – Замечательная компания подобралась… Триппер, сифилис, бубон – собрался в один вагон…»
– Че там у вас? Небось опять какое-нить говно приволокли? – требовательно спросил Витек, уткнув руки в боки.
– Виктор, все замечательно, – Кеша заморгал глазами, как крот на солнце. – Лом сдали, жесть тоже.
Витек отправил Кешу с Джеки Чаном в магазин, а сам принялся раскладывать улов.
– У нас, как в старину. Кто не работает, тот говно, – сказал он, вытаскивая из пакета пластиковую бутылку «Буратино», недоеденную курицу-гриль, половину апельсина и зачерствевшие куски черного хлеба.
– Кажется, кто не работает, тот не ест, – поправил его Рост, но Витек только отмахнулся.
Вслед за черным хлебом на свет появилась банка шпрот, два полувыдавленных пакетика майонеза и пакет сухариков «Емеля». Мешок Джеки Чана оказался богаче – в нем нашлась початая бутылка водки, три соленых огурца (один был надкусан), крупная головка чеснока, упаковка селедки и несколько пакетов с сухарями.
– Небось, по дороге водку жрали, а? – грозно спросил Витек, тыкая грязным пальцем в бутылку, которую вытащил Джеки Чан. Лицо Кеши тут же приняло отсутствующее выражение, типа «я тут ни при чем», а Джеки Чан стал похож на мопса, которому под нос сунули протухшую еду.
– Моя упасть. Путулка – кап-кап, – сказал он, не моргнув глазом.
– Хорош п…деть-то, – проворчал Витек. – Кап-кап, понимаешь… Че я, по твоей сытой роже не вижу, што ль? У тебя с усов до сих пор кап-кап… А огурец у тебя тоже «упасть»?
– Огурец, однако…
– Ладно, хрен с вами… А ты чего стоишь? – обратился он к Росту. – Иди, ищи, на чем дрыхнуть будешь. Или тебя с Черномырдиным положить, на консервные банки?
– Какой, в задницу, Черномырдин? – устало спросил он.
Витек молча ткнул пальцем в котенка, который старательно вылизывал очередную банку из-под кильки.
– Почему Черномырдин? Почему не Гайдар или Ельцин?
– Потому что у него морда черная, – снисходительно ответил Витек.
Пока Даша и Витек «собирали» на стол, он побрел на свалку. Искать постельное белье для ночлега.
33
Увидев своего ангела, Юра напрочь забыл о всяких акциях. Он крепко обнял ее и стоял, что-то ласково нашептывая ей на ушко.
