Сняв военный мундир, Жаботинский поселился в Иерусалиме и вызвал из Одессы жену с сыном. Расставшись в августе 1915-го, он не предполагал, что их ожидает четыре с половиной года разлуки. Им ещё повезло. Сколько семей, разделённых Первой мировой и гражданской войной, никогда больше не встретились, развеянные переменчивым ветром по странам и континентам, лагерям беженцев, концлагерям – и безвестно исчезли, оказавшись за наглухо закрытыми границами Совдепии. Но в августе 1919-го власть в Одессе перешла к Добровольческой Армии, и счастливчики, успевшие выехать до февраля 1920 года, превратившего Одессу в прямом и переносном смысле в красную Одессу
[21], избежали всего того, что ожидало оставшихся: НКВД, коллективизации, Голодомора…
Не стал бы Иван Бунин, открыто поддержавший в Одессе Деникина, лауреатом Нобелевской премии по литературе – сгинул бы в ГУЛАГе, если бы при приближении большевиков едва ли не последним пароходом не уехал бы в пожизненную эмиграцию. Мать и сестра Жаботинского также успели вырваться из ожидавшего их ада (в ГУЛАГе им пришлось бы отвечать за сына и брата) – возможно, тем же пароходом, что увозил из Одессы Бунина. Кружным путём они добрались до Яффо. В феврале 1920-го семья Жаботинских воссоединилась.
1919 год в Палестине выдался мирным. Несмотря на беспорядки в Египте, спокойствие в регионе охраняли 5000 еврейских солдат, которых арабы побаивались.
Бен-Гурион в этот год также был счастлив. 17 ноября в порту Яффо он встречал Полину с 14-месячной Геулой. Дочь он увидел впервые, был потрясён ею и не переставал восхищаться. Полине в одном из писем в Нью-Йорк он беззастенчиво лгал, выманивая её в Палестину: «Ты получишь яйца и молоко не только для утоления голода и жажды, но и для купания в них нашего ребёнка». Конечно, это было образным выражением – молочные реки не текли в разорённой войной Палестине, а у капрала Бен-Гуриона других источников дохода, кроме жалования, не было.
Семейные дела Жаботинского и Бен-Гуриона наконец-то пришли в норму, чего не скажешь о делах политических. Баталии в сионистском движении не прекращались ни на минуту. Летом 1919 года в Петах-Тикве состоялся съезд представителей палестинских и американских легионеров с участием делегатов рабочих, на котором, при деятельном участии Бен-Гуриона, из членов правого крыла «Поалей Цион» была основана рабочая партия Палестины, Ахдут-ха-Авода, одна из предшественниц нынешней Аводы. Бен-Гурион стал её председателем.
Жаботинский присутствовал на съезде. Среди легионеров витали демобилизационные настроения. Жаботинский увещевал их, утверждая, что поспешная демобилизация чревата погромами. «Еврейские батальоны, – говорил он, удерживая легионеров, – единственная сила, способная остановить арабов и сохранить мир». Он говорил о погромной агитации, ведущейся в Палестине при полном покровительстве оккупационных властей, отказывающихся, дабы «не раздражать арабов», опубликовать в местной прессе декларацию Бальфура.
Вновь его предостережения не были услышаны. Бен-Гурион и Бен-Цви, выступившие следом за ним, заявили, что Жаботинский недавно живёт в стране и преувеличивает опасность, а они, старожилы, прекрасно знают арабов и сумеют с ними договориться. «Два Бена» убеждали, что ни о каких погромах не может быть речи.
Бен-Гурион наивно убеждал слушателей: «Нет никаких сомнений, что в их жилах течёт еврейская кровь, кровь тех евреев, которые в трудные времена предпочли отказаться от своей веры, лишь бы сохранить свою землю». Он говорил искренне, и его слова перекликались с договорённостью Вейцмана с эмиром Фейсалом
[22] и с дружелюбным письмом, написанным эмиром во время Парижской мирной конференции Феликсу Франкфуртеру, одному из лидеров американских сионистов
[23].
Договорённости с эмиром два последующих десятилетия определяли позицию Вейцмана и Бен-Гуриона. Но не только они ошибались, сделав ставку на просвещённых арабских лидеров и классовую солидарность, недооценив силу радикального ислама и религиозных фанатиков. Основоположники социалистического сионизма Мозес Гесс и Теодор Герцль также считали, что сравнительно немногочисленное арабское население Палестины, духовно родственное евреям, не будет противодействовать еврейской иммиграции, благодаря которой в стране возникнет современная социально-экономическая инфраструктура и появятся рабочие места. В начале века сионисты-социалисты весьма романтично относились к палестинским арабам, считая их соплеменниками, потомками древних евреев, насильственно перешедшими когда-то в ислам, с которыми они установят братские отношения, поскольку имеют общую историю и общего праотца Авраама (Ибрахам у арабов).
