Жаботинский колебался. «Я с удовольствием вышел бы из руководства, – объяснял он обуревавшие его чувства. – Но что делать с совестью? Она говорит мне: ты избран, чтобы защищать свои взгляды. Я чувствую опасность. Мы приближаемся к политическому и финансовому краху. Как я могу уйти?»
Однако после тщательного обдумывания, взвесив все «за» и «против», на следующий день после завершения дискуссии он отправил Вейцману письмо о выходе из правления и из сионистской организации, отказавшись быть соучастником политики соглашательства. Решение было тяжёлым, но это было единственная возможность Жаботинского продемонстрировать евреям, сионистам и несионистам, что он против принятия «Белой книги», извратившей дух декларации Бальфура и кощунственно констатировавшей невозможность «превращения Палестины в еврейскую страну в такой мере, в какой Англия является английской».
Бейтар, союз Трумпельдора – детище Жаботинского
В январе 1923-го Жаботинский оказался в психологически сложном положении. Он порвал с Вейцманом и вышел из Всемирной сионистской организации. Что делать дальше? Плюнуть на всё, уйти из политики и замкнуться в семье? Или вернуться в литературу и силой печатного слова отстаивать свои взгляды? Он избрал второй путь.
Слабых поражение убивает, сильных – закаляет. Слабые паникуют, впадают в депрессию или подстраиваются под победителей, сильные – осмысливают поражение, «зализывают раны» и приступают к новой попытке штурма неприступной крепости. Сильные не прячутся за чужие спины: при любых обстоятельствах они взваливают на себя тяжкую и подчас неблагодарную ношу лидера и несут её, принимая на себя пинки и удары. Сильные способны схватить искру (смелые идеи витают в воздухе) и зажечь пламя.
Жаботинский был не первым, кому пришла идея о самообороне или о создании еврейского легиона. В 1903 году в Одессе уже существовала небольшая группа активистов, готовая активно противостоять погромщикам, а в 1914-м мысль о еврейском военном формировании одновременно пришла и Рутенбергу. Но одно дело высказываться на кухне, а другое – действовать в открытую, зачастую в ущерб себе и вопреки общественному мнению. С именем Жаботинского, а не с чьим-либо иным, ассоциируются в еврейском сознании слова «самооборона» и «легион». Он был лидером, возглавившим движение и взявшим на себя ответственность за неудачи; он вызвал «огонь на себя», когда другие посторонились; он принял удары, жгучую ненависть недавних друзей; он добровольно отправился в тюрьму, когда в Иерусалиме арестованы были его товарищи; он отказался от тихой семейной жизни. Никогда ни у кого не возникало сомнения, кто является инициатором самообороны и еврейского легиона и кто до августа 1940 года (дата смерти Жаботинского) возглавлял правый лагерь сионистского движения. Смелая и оригинальная мысль может посетить каждого – но не каждый, оказавшись в окружении тотального непонимания и противодействия, решится её реализовывать. Для этого надо ещё иметь бойцовский характер.
Молодёжное движение Бейтар возникло похожим образом. Выйдя в январе 1923 года из сионистской организации, Жаботинский вернулся к литературной деятельности. Он основал в Берлине издательство «Га-Сефер» и с июня 1923-го начал сотрудничать с издававшимся в Берлине еженедельником «Рассвет» – органом русских сионистов, редактор которого, Николай Сорин, разделял его убеждения (в 1924 году, когда Жаботинский стал главным редактором еженедельника, журнал переехал в Париж).
Осенью 1923-го Жаботинский отправился в лекционное турне по Прибалтике, собирая деньги для финансовой поддержки журнала, и в одной из средних школ Риги познакомился с Аароном Пропесом, организовавшим школьное Объединение сионистской молодежи имени Иосифа Трумпельдора. Юноши считали себя частью еврейского легиона, который когда-нибудь будет воссоздан в Эрец-Исраэль. Жаботинский ухватился за эту идею и решил создать всемирное молодёжное движение «Союз Иосифа Трумпельдора» – Бейтар, целью которого станет воспитание в национальном и военном духе будущих воинов легальной еврейской армии.
Главный принцип движения – преданность государственной идеологии, а не классовой или религиозной идее. «Нельзя молиться двум бога сразу», – говорил Жаботинский, разъясняя, что нельзя сочетать сионизм и социализм – или сионизм и религию.
Его оппонентом с середины двадцатых годов стал Бен-Гурион, лидер палестинских социалистов, постепенно набиравший политический вес и выступавший за социализацию сионизма. Жаботинский назвал попытку Бен-Гуриона совместить социализм и сионизм (примирить шестиконечную звезду с пятиконечной) кощунственным поклонением двум богам и, настаивая на необходимости национального единства, независимо от партийной принадлежности, выдвинул лозунг: «Только одно знамя». Неоднократно, выступая перед молодёжью, он повторял слова Бялика, ставшие программными для Бейтар: «Одно солнце на небе, одна песня в сердце и другого нет». «Цель Бейтара – не быть одной из молодёжных организаций; Бейтар – это вся еврейская молодёжь», – писал Жаботинский в 1928 году Менахему Арберу, главе Бейтара в Эрец-Исраэль, поясняя, что бейтаровцы должны быть вне каких-либо партий.
Первый съезд руководителей бейтаровского движения состоялся в Варшаве в январе 1928 года; в июле 1931-го в Данциге прошла первая всемирная конференция Бейтар, избравшая Жаботинского своим руководителем. В 1934 году в рядах Бейтар было около сорока тысяч членов, её отделения работали в 24 странах. Бейтаровцы обязались как минимум два года отработать в еврейских поселениях в трудовых отрядах «Плугот ха-Авода». На них, согласно кодексу бейтаровца, лежала обязанность защиты евреев и их имущества.
Молодёжное движение руководствовалось идеями Жаботинского, изложенными в статье «О железной стене», написанной в 1923 году. Осуществление планов сионистов, писал в ней Жаботинский, возможно «только под защитой силы, не зависящей от местного населения, – железной стены, которую местное население не в силах прошибить». Жаботинский считал, создавая военизированное молодёжное движение, что железная стена – единственный путь к соглашению. И только в таком случае появится в арабском мире новый эмир Фейсал, готовый ради установления мира к взаимным уступкам и компромиссам. Необходимость оказывать силовое давление на арабских соседей Жаботинский объяснял тем, что «умеренные силы» с арабской стороны придут с предложением взаимных уступок только тогда, когда увидят, что «в железной стене не видно больше ни одной лазейки»
[30]. Лидер правого лагеря сионистов верил в возможность появления в арабском мире умеренных и здравомыслящих лидеров, с которыми будет подписано мирное соглашение.
Создавая Бейтар, Жаботинский приступил к написанию романа «Самсон Назорей». Он обращался к бейтаровцам словами Самсона, ставшими его политическим завещанием: «копите железо, выберите себе царя и научитесь смеяться». Библейский Самсон думает и говорит голосом Зеева Жаботинского. Если взмыть над временем и эпохой, в романе многое узнаваемо, те же раздоры и склоки – как будто не разделены описываемые события и нынешний Израиль тремя тысячелетиями.
