Августовские погромы 1929 года привели к реорганизации хаганы. Национальный Комитет понял, что Гистадрут не в состоянии в одиночку содержать отряды самообороны, и создал Совет Обороны, который возглавил Рутенберг, давний друг Жаботинского. Летом 1930 года Совет Обороны принял решение о создании единого командования Хаганы, в который, в том числе, вошли представители Гистадрута.
Выслав Жаботинского из страны, англичане спровоцировали раскол в иерусалимском отделении хаганы. Часть бойцов согласилась с политикой Гистадрута и отказалась от любых действий, выходящих за рамки самообороны, в пользу пропагандируемой социалистами «политики сдержанности». Другая часть, состоящая из сторонников Жаботинского, считала эти действия недостаточными и малоэффективными и настаивала на «операциях возмездия» против арабского населения – такой же силы и направленности. Оппозицию возглавил Авраам Силберг (уроженец Одессы, в Эрец-Исраэле сменивший фамилию на Техоми). Весной 1931-го оппозиционеры вышли из хаганы и основали «Национальную военную организацию» Иргун Цваи Леуми (сокращённо – Иргун, акроним Эцель). Техоми стал первым её командиром (номинально руководителем считался Жаботинский, но поскольку мандатные власти запретили ему находиться в Эрец-Исраэль, он не был активным членом правления). Бойцами Иргун стали сторонники несоциалистических движений и партий – прежде всего, ревизионисты. Бейтар влился в её состав.
Оказавшись в изгнании, Жаботинский вновь поселился в Париже. На одном из митингов, обосновывая необходимость решительных действий против погромщиков, он напомнил о роли самообороны: «Всем известно, кто спас ишув, когда правительство оставило его без вооружённой охраны. Мы должны пасть ниц перед нашими героями из хаганы, склониться перед погибшими и перед теми, кто живёт среди нас, ибо именно хагана спасла ишув в эти четыре страшные дня».
…Приближался 17-й сионистский конгресс. Он проходил в Базеле с 30 июня по 15 июля 1931 года. Жаботинского возмущали попытки Вейцмана исказить смысл политического сионизма. Перед еврейской и нееврейской аудиторией он неустанно повторял: цель сионизма – создание в Палестине еврейского государства с еврейским большинством. Его позицию поддержали многие еврейские общины, число его сторонников стремительно росло – в том числе, и среди религиозных сионистов.
На 17-м конгрессе ревизионисты попытались внести в повестку дня проект резолюции, в которой чётко была бы определена «конечная цель» сионизма. Выступая в общей дискуссии, Жаботинский потребовал принять резолюцию, объявляющую, что окончательной «целью сионизма, выражающейся в терминах «еврейское государство», «национальный очаг» или «убежище, обеспеченное публичным правом», является создание еврейского большинства среди населения Эрец-Исраэль на обоих берегах Иордана. Любое иное понимание сионизма, в частности, высказанное «Белой книгой», считается недействительным».
Разразился скандал. Когда Гроссман, делегат ревизионистов, выступая следом за Жаботинским, попытался обосновать предложенную резолюцию, социалисты устроили ему обструкцию и настояли на том, чтобы резолюция не была вынесена на голосование. В знак протеста Жаботинский демонстративно разорвал свою делегатскую карточку, возмущённо воскликнув: «Это не сионистский конгресс!» – и вместе со своими сторонниками покинул зал заседаний.
Но даже в отсутствие ревизионистов Вейцману тяжело было получить большинство голосов при выборе председателя Всемирной Сионистской организации. Его авторитет резко упал. Депутаты всё чаще прислушивались к голосу лидера Гистадрута. Понимая, что без поддержки Бен-Гуриона он не сможет вновь возглавить организацию, в один из дней Вейцман обратился к нему с просьбой о тайной встрече – она состоялась 10 июля. На ней он сообщил Бен-Гуриону о только что полученном письме Макгольма Макдональда
[32], сына премьер-министра; тот сообщал, что его отец, возможно, даст согласие на создание в Палестине еврейско-арабского законодательного собрания, избранного на паритетной основе. Это было важное сообщение. Чтобы обеспечить победу «своего кандидата», Джеймс Макдональд впервые согласился в этом вопросе с сионистами – до этого он поддерживал требование арабов, соглашающихся только на пропорциональное избрание депутатов, что автоматически гарантировало им большинство.
На следующий день Бен-Гурион вместе с секретарём политического отдела сионистского Исполнительного комитета вылетел в Лондон для встречи с премьер-министром. Тот подтвердил обещание (впоследствии с английской лёгкостью он от него откажется). Но приглашение Бен-Гуриона на секретную встречу с премьером означало, что и сам премьер, и Вейцман поняли, каким авторитетом пользуется Бен-Гурион в сионистском движении. Впрочем, что-либо изменить было уже поздно: депутаты были разочарованы политикой соглашательства. Бен-Гурион вернулся в Базель накануне голосования, на котором новым руководителем Сионистской организации был избран Нахум Соколов.
А правление Всемирного союза сионистов-ревизионистов в сентябре 1931-го приняло предложение Жаботинского: вследствие невозможности демократического обсуждения проектов резолюций, представляемых различными сионистскими фракциями, оставаясь в составе Всемирной сионистской организации, не считать себя обязанным выполнять решения её руководства и начать проводить собственную политическую линию.
…После опубликования «Белой книги» отношение Жаботинского к мандатным властям изменилось. В 1932 году он писал: «Англия потеряла право требовать уважительного отношения к её законам на земле Израиля. Вся её деятельность в Палестине представляет нарушение морали; как мы презирали царские законы, так мы отнесёмся и к английским властям в стране. У Англии есть все возможности и средства осуществить свою власть, но она потеряла моральное право продолжать своё господство здесь. Прошло время, когда мы были уверены, что должны поддерживать английские власти, оказывая им моральную поддержку, даже когда это давалось нам нелегко».
Отметив провал десятилетнего терпеливого выжидания и нежелание Англии выполнять взятые обязательства, Жаботинский сделал ставку на силу, настаивая на силовом давлении и на арабов, и на мандатные власти (этой цели служил Иргун). Левые сионисты, считая, что он провоцирует арабов на новые выступления, усилили персональные нападки, называя его «фашистом» и «дуче».
Неприятие левыми инакомыслия как в собственном стане, так и в лагере потенциальных союзников привело к насилию. В апреле 1933-го на митинге в Тель-Авиве в бейтаровцев полетели камни. «Отчаянные головы» не пожалели даже детей. 24 ребёнка валялись на земле, избитые палками. В первомайских плакатах 1933 года, выпущенных МАПАЙ, ревизионисты назывались «учениками Гитлера с еврейской улицы». Эти обвинения продолжались, невзирая на то, что в мае 1933-го ревизионисты сорвали нацистские флаги с германских консульств в Тель-Авиве и Иерусалиме. Когда Жаботинский прибыл с лекциями в Каунас и Брест-Литовск, левые встретили его градом камней. В другом городе в него полетели куски стекла и железа.
