Жаботинский и его соратники конгресс бойкотировали (за исключением Партии еврейского государства – небольшой группы ревизионистов, руководимой Гроссманом, не согласившейся выйти из Всемирной сионисткой организации и создавшей новую партию). Делегаты конгресса как будто заболели «куриной слепотой»: они принялись обсуждать второстепенные темы – доклады о положении евреев в странах диаспоры, о ходе строительства еврейского национального очага в Эрец-Исраэль, о работе Еврейского национального фонда и развитии еврейской культуры. Проблема спасения германского еврейства также обсуждалась, но без принятия каких-либо конкретных решений.
Жаботинский был едва ли не единственным сионистским лидером, предвидевшим надвигающуюся Катастрофу. Он готов был с кем угодно вести переговоры, лишь бы они привели к созданию еврейского государства, даже с Муссолини
[37], лидером фашистской Италии. Этого Бен-Гурион не мог понять, хотя он знал о недавнем прошлом Бенито Муссолини, – до начала Первой мировой войны тот был марксистом и главным редактором газеты «Аванти», органа социалистической партии Италии. Муссолини был знаком с Лениным, в качестве главного редактора «Аванти» он сопровождал его в поездке в итальянскую часть Швейцарии, и переводил его речи с немецкого языка на итальянский.
Хрупкой в рабочем движении оказалась грань между социалистическими течениями: одно лишь слово «национал» изменило его окраску и наделало столько бед…
В дни, предшествующие Нюрнбергу, Жаботинский продолжил активное строительство Новой сионистской организации, за создание которой в июне 1935 года проголосовало абсолютное большинство ревизионистов. Её целью, писал Жаботинский, должно быть «не улучшение положения в странах рассеяния, а полное искоренение диаспоры – «исход из Египта» для всех, стремящихся обрести родину, и в завершение должен наступить конец рассеянию».
Выборы делегатов на учредительный съезд Новой сионистской организации прошли в 32 странах, в них участвовало 713 тысяч избирателей: значительно больше, чем в выборах делегатов на проходивший почти параллельно 19-й конгресс «старой» сионистской организации. Он открылся в Вене, 7 сентября, через три дня после завершения 19-го конгресса. Председательствовал на нём Жаботинский.
В первый день съезда во вступительной речи Жаботинский с горечью подвёл итоги завершившегося 19-го конгресса Всемирной сионистской организации. Он обвинил его лидеров в политической близорукости: «Перед лицом этой мировой катастрофы еврейство стоит безоружное со всех точек зрения: мелкие цели, карликовые организации, цепь препятствий и политическая ничтожность сионизма», – и повторил пророчество, впервые произнесённое в семнадцатилетнем возрасте. На исходе девятнадцатого века оно казалось оторванным от реальности. Теперь давнее предсказание звучало набатом: «Мы находимся сейчас, по всей видимости, на пороге пропасти, накануне катастрофы мирового гетто, в период, который в еврейской традиции называют «днями прихода мессии» или, по крайней мере, «днями ужасных мук, предшествующих приходу мессии».
Остаётся загадкой, почему светлые умы, Вейцман и Бен-Гурион, возглавлявшие Всемирную сионистскую организацию, были слепы. Уличных битв между левыми и правыми сионистами уже не было (они прекратились после договоренностей, достигнутых Бен-Гурионом и Жаботинским), но единства действий в преддверии самой страшной угрозы, нависшей когда-либо над евреями, достигнуто не было.
В речи на съезде Жаботинский заявил, что единственный путь к спасению европейских евреев – возвращение в Палестину, чтобы положить конец рассеянию, чтобы еврейский народ был «таким же нормальным, как и многочисленная французская нация, как и малочисленная датская нация: все в своих странах, все свободные».
Для достижения этой цели, считал он, необходимо обеспечить еврейское большинство на обоих берегах Иордана; создать еврейское государство на основе гражданской свободы и принципов справедливости в духе Торы; репатриация в Палестину всех евреев, которые желают этого; ликвидация диаспоры, конец рассеянию. Жаботинский подчеркнул в своём выступлении, что «эти цели стоят выше интересов личностей, групп или классов». Несмотря на то, что он не был религиозен, он сознательно упомянул Тору. Для заключения союза с религиозными сионистами в состав формулировки об утверждённой съездом конечной цели сионизма Жаботинский включил и их требование: «избавление народа Израиля и его страны, возрождение его государственности и языка и укоренение святых ценностей Торы в жизни нации».
Конгресс завершился избранием Жаботинского Президентом Новой сионистской организации. Местом пребывания Исполнительного комитета был определен Лондон, куда Жаботинский переехал в 1936 году. Вскоре из Иерусалима в Лондон приехала его жена. Сын Ари остался в Палестине. В 1938 году он вошёл в палестинское руководство Бейтар.
Следующая глава посвящена обстановке, сложившей в Палестине после прихода Гитлера к власти, очередному арабскому восстанию, призванному запретить еврейскую иммиграцию в Палестину, и попыткам Великобритании вопреки мандату Лиги Наций выделить из мандатной территории двадцать процентов территории для создания еврейского государства. Это и есть искушение комиссией Пиля. Закончилась её работа ничем, читатель об этом и так знает, но если его интересуют перипетии британского соблазна, борьбы «за» и «против» раздела Палестины и позиции, занятые Жаботинским и Бен-Гурионом, то об этом – следующая глава.
Искушение комиссией Пиля
Обе сионистские партии видели спасение европейских евреев в иммиграции в Эрец-Исраэль, но действовали они по-разному.
Выдача въездных виз находилась в ведении Центрального бюро Еврейского агентства (с 1935 по 1948 годы его возглавлял Бен-Гурион). Получив контроль над визами в рамках выделенных квот, он стремился расширить иммиграцию – и, раз англичане потребовали учитывать «экономические возможности абсорбции», то он выискивал лазейки и искусственно завышал требуемое количество рабочих мест на предприятиях Гистадрута. Одним из обходных путей стало приглашение сезонных рабочих для сбора урожая в апельсиновых рощах. Визы преимущественно предоставлялись сионистам-социалистам, по идеологическим соображениям Бен-Гурион препятствовал репатриации сторонников Жаботинского, и тогда Иргун направил усилия на нелегальную иммиграцию.
