Израиль оказался на пороге гражданской войны, и только благоразумие Бегина спасло его от братоубийственной бойни. Горячие головы, командиры Иргун, призывали Бегина начать ответные действия. Полтора часа после гибели «Альталены» Бегин экспансивно выступал по радио Иргун, обвинял правительство Бен-Гуриона в двурушничестве, а его самого называл «идиотом и дураком». Обстрел и потопление «Альталены» он назвал «преступлением, глупостью и слепотой» и в запальчивости заявил, что, когда по кораблю был открыт орудийный огонь, ему достаточно было «лишь пошевелить пальцем», чтобы уничтожить Бен-Гуриона.
Бен-Гурион слушал его речь в штабе Пальмах, находясь в приподнятом настроении, перебрасываясь шутками с высшими офицерами. В конце эмоциональной речи Бегин одумался. Здравомыслие взяло вверх, и он запретил применять оружие против евреев. «Ни при каких обстоятельствах, – твёрдо сказал он, – Иргун не откроет огонь по своим. Не будет гражданской войны, когда враг стоит у ворот!»
В тот же вечер Бен-Гурион выступил перед депутатами Народного Совета и, поясняя жёсткую и твёрдую позицию, занятую правительством, и свою лично как премьера и министра обороны, в запальчивости произнёс фразу, которую ему не простили два поколения правых, для которых «Альталена» и всё связанное с ней стало священным: «Благословенна пушка, потопившая этот корабль».
Празднуя победу, Бен-Гурион радостно записал в ежедневнике: «День Эцель. То, что должно было случиться, случилось, в конце концов». Так 22 июня 1948 года, день ликования социалиста Бен-Гуриона, стал самым чёрным днём государства Израиль.
После потопления «Альталены» отряды Пальмах приступили к арестам эцельников, которые, подчиняясь своему командиру, сопротивления не оказывали. Гонения продолжались несколько дней, пока под давлением министров-религиозников, части депутатского корпуса и мэров крупных городов Бен-Гурион не был вынужден пойти на попятную. На заседании Временного государственного совета он путано объяснял надуманную версию попытки правого мятежа, в которую никто не поверил. Левые партии и Пальмах во имя классовой борьбы и коммунистических идеалов готовы были пролить еврейскую кровь. Бен-Гурион считал это допустимым. Только благодаря сдержанности Бегина разгром Эцель обошёлся «относительно малой кровью». Бен-Гурион вышел из этой истории запятнанным кровью, но не настолько, чтобы, как Сталин, опутавший всю страну ГУЛАГом, залить своё имя несмываемой красной краской.
Память человеческая коротка, и чужая боль безболезненна. Сталин в сознании большинства россиян – мудрый Верховный Главнокомандующий, выигравший войну с фашистской Германией, а о ГУЛАГе вспоминают не так охотно; Бен-Гурион в глазах многих израильтян – «отец» государства Израиль, его первый премьер и министр обороны, одержавший победу в войне за Независимость. Трагедия «Альталены» на фоне этих двух значимых событий левым электоратом ему была прощена, правым – никогда не забыта.
Впоследствии, оправдывая своего лидера, однопартийцы Бен-Гуриона говорили, что тот был дезинформирован офицерами Пальмах, введшими его в заблуждение утверждением, будто бы Бегин готовит государственный переворот. Всё это так. Ядин и Галили, за которым стояли коммунисты и МАПАМ, снабжали Бен-Гуриона недостоверной информацией, которую он «проглотил», поскольку она соответствовала его политическим целям. Но факт остаётся фактом. В дважды трагический день, 22 июня, Бен-Гурион отдал приказ стрелять по евреям, взяв на себя грех, от которого трудно отмыться.
Эта история, получившая международную огласку, заставила западные страны, встревоженные усилением советского военного присутствия в Палестине (с советским блоком связывались поставки оружия в Израиль), внести в Совет Безопасности проект резолюции «О проникновении вооружений морским и сухопутным путём в Палестину». Громыко воспользовался правом вето и воспрепятствовал принятию антиизраильской резолюции.
Второй этап войны
Одномесячное перемирие, омрачённое гибелью «Альталены», завершилось 9 июля. За 36 часов до его окончания началось наступление египетских войск, сумевших вытеснить израильтян с ряда второстепенных позиций. Но за последующие десять дней боев, продолжавшихся до 18 июля, ЦАХАЛу удалось переломить ситуацию, вторгнуться в Негев, расклинить арабские войска в районе Газы и Иудеи, овладеть городами Рамла и Лод, взяв под контроль крупнейший аэропорт Палестины, а на севере завладеть всей Нижней Галилеей от Хайфы до Кинерета. Получая болезненные удары, арабские страны запросили о перемирии, которое было установлено 18 июля и продлилось до 15 октября.
Ликвидация Пальмах
Пальмах недолго праздновал победу над идеологическим противником. Во время второго перемирия Бен-Гурион продолжил разбираться с попутчиками. Уничтожив правую оппозицию, он предсказуемо ударил по ультралевым – ведь говорил же высшим офицерам Пальмах, когда расправлялся с Эцель, что в одном государстве двум армиям не бывать. 9 сентября он уведомил начальника генерального штаба ЦАХАЛ о роспуске штаба Пальмах.
Это была вторая попытка устранить гегемонию коммунистов и МАПАМ в вооружённых силах. Весной 1947 года Бен-Гурион назначил Галили, начальника штаба Пальмах, руководителем национального командования (эта структура находилась в подчинении Еврейского Агентства). Через год из-за длительной болезни главнокомандующего, Яакова Дори, его обязанности автоматически перешли к Галили. За короткое время тот стал влиятельной политической фигурой. Его авторитет в армии позволил ему принимать решения, не согласовывая их с министром обороны, и Бен-Гурион начал опасаться, что ультралевые, имея мощный кулак в армии и идеологически преданного им главнокомандующего, совершат государственный переворот. Опасаясь мятежа, за двенадцать дней до провозглашения Независимости он заявил, что упраздняет должность главнокомандующего и берёт его функции на себя.
Первая попытка отстранить Галили от управления армией обернулась «бунтом генералов» – угрозой коллективной отставки руководителей отделов и служб Хаганы, – и 6 мая, накануне войны, Бен-Гурион вынужденно дал «задний ход». Он отложил кадровые реорганизации и вернул Галили в штаб Хаганы.
На начальном этапе войны Пальмах действовал как отдельная армия внутри Хаганы. Его не затронуло преобразование Хаганы в Армию Обороны Израиля. Пальмах сохранил свои структуры и параллельное командование. Но история с «Альталеной», когда Алон и Галили навязали Бен-Гуриону своё мнение, а отряды Пальмах господствовали на улицах Тель-Авива, заставила премьера задуматься. Этими же методами впоследствии Пальмах мог совершить коммунистическую революцию и убрать социалистов. Ленин и Троцкий действовали ведь так же – имея бронированный кулак, латышских стрелков и кронштадтских матросов, они совершили октябрьский переворот и разогнали Учредительное Собрание.
Перемирие Бен-Гурион использовал для ликвидации неподвластных ему военных формирований и отдаления от власти Алона и Галили. Действовал он осторожно, памятуя о «бунте генералов». Вначале речь не шла о расформировании Пальмах. Прошедшие бои показали неэффективность существующей системы командования, и Бен-Гурион объявил причиной роспуска штаба Пальмах и переподчинения бригад Пальмах начальнику генерального штаба ЦАХАЛ намерением устранить вредный с точки зрения государства параллелизм в системе руководства войсками.
