24 октября в Севре был подписан трёхсторонний договор. Ему предшествовали челночные поездки в Лондон министра иностранных дел Франции, сумевшего уговорить Идена войти в коалицию, и уступки Бен-Гуриона, понимавшего, что ещё полгода назад Израиль находился на мировой арене в полном одиночестве и лишь мечтал о могущественном союзнике.
Бен-Гурион много повидал на своём веку: предательство, отказ от ранее принятых обязательств, лицемерие и обман. В Севре ему предстояло принять сложное решение, от которого зависело будущее страны. Мог ли он довериться порядочности партнёров? Он помнил, что 1939 году Англия и Франция лишь декларативно выполнили свои обязательства перед Польшей и в действительности не защитили её от гитлеровского нашествия. Как будет на этот раз? Согласно англо-французскому плану, Израиль должен был первым атаковать Египет, за два дня выйти к Суэцкому каналу – и лишь затем, якобы для предотвращения эскалации конфликта, Франция и Англия введут войска в Каир и Александрию. А если они передумают, или ЦАХАЛу не удастся сломить сопротивление египетской армии и выйти к каналу? Что тогда? Как защитить израильские города от налётов египетской авиации, пилотируемой советскими «добровольцами»? Ответственность за судьбу страны давила на Бен-Гуриона: неверный и поспешный шаг мог привести к катастрофе. Что произойдёт, если, уступив американскому давлению, Англия и Франция раздумают воевать и Израиль останется один на один с Египтом и его союзниками – Сирией, Иорданией и Ираком? Укрывшись на вилле, предоставленной французским правительством, после мучительных размышлений Бен-Гурион записал в своём дневнике:
«Я взвесил все «за» и «против». Если в течение одного-двух первых дней, до того как французы и англичане начнут бомбить египетские аэродромы, принять эффективные меры по защите нас с воздуха, то, я думаю, операция необходима. Для двух держав «Англии и Франции» это единственная возможность устранить Насера, а для нас – не оказаться с Насером один на один, поскольку он сильнее и завоюет все арабские государства».
План операции, подписанный тремя делегациями, остался прежним: 29 октября вечером израильская армия начинает наступление и прорывается к каналу. Затем Англия и Франция предъявят воюющим сторонам двенадцатичасовый ультиматум, требуя на 15 километров отвести войска от канала, а поскольку Насер его не выполнит, то для обеспечения свободы судоходства они введут в Египет войска. Трёхстороннее соглашение сняло опасение Бен-Гуриона: отдельным пунктом было оговорено, что если Иордания атакует Израиль и Израиль вынужден будет дать адекватный ответ – Англия не станет выполнять иордано-английский договор об обороне.
Договор вступал в силу после его ратификации правительствами трёх стран, но, не дожидаясь его одобрения, Моше Даян отдал приказ о мобилизации.
26 октября Бен-Гуриону сообщили о ратификации Севрского соглашения правительствами Англии и Франции. Первым делом он собрал министров-однопартийцев, членов Рабочей партии, и ознакомил их с деталями договора. Он утаил поездку в Севр (о ней знала только Голда Меир) и, сообщив о предстоящем голосовании в правительстве, обязал министров хранить полученную информацию втайне. Зная о любви коллег к Советскому Союзу (он и сам переболел этой болезнью), Бен-Гурион опасался утечки секретной информации, полагая, что она тут же станет достоянием египтян.
Утром 28 октября на заседании кабинета министров Бен-Гурион поставил на голосование вопрос о проведении военной операции на Синае; большинство министров, включая оппозицию, этот план поддержали. Возражали только министры от МАПАЙ (за исключением Голды Меир), успевшие получить инструкции от Шарета.
К вечеру Бен-Гурион свалился с высокой температурой. Несмотря на недомогание, он не сумел сомкнуть глаз. Сначала его на дому навестил посол США, принесший телеграмму от Эйзенхауэра, взволнованного мобилизацией войск, – президент ошибочно полагал, что Израиль готовится атаковать Иорданию, и призывал его к сдержанности. Затем его квартиру, выражая поддержку принятому решению, посетили лидеры оппозиционных партий, не входящих в правительство. Среди них не было коммунистов, зато у постели больного оказался его давний враг, Бегин, умевший ради национального единства простить (но не забыть) прошлые конфликты. Посетители как будто забыли, что накануне (16 октября) Бен-Гуриону исполнилось 70 лет – в таком возрасте болезнь протекает тяжелее, и больному следует предоставить отдых.
Утром 29 октября секретарь принёс Бен-Гуриону новое послание Эйзенхауэра. Президент не догадывался, что удар будет нанесён по самому могущественному противнику Израиля, и по-прежнему призывал Бен-Гуриона к сдержанности.
29 октября в 5 часов вечера первый батальон 202-й воздушно-десантной бригады под командованием подполковника Рафаэля Эйтана высадился в районе перевала Митла на Центральном Синае, захватил дорогу на Эль-Тамад и удерживал её до рванувших навстречу двух десантных и двух механизированных батальонов 202-й бригады (ею командовал полковник Ариэль Шарон). Ночью 202-я бригада вошла в египетский город Эль-Тамад. Несмотря на численное превосходство – египетская пехота в 15 раз превосходила израильскую, а по общим вооружениям, включая авиацию, соотношение сил составляло один к четырём в пользу Египта, – египтяне были деморализованы.
…В один и тот же день в мире происходит множество событий, праздничных для одних (свадьбы и появление на свет новорожденных) и грустных для других (разводы и похороны). В день, когда парашютисты Эйтана высаживались у Митлы, советские танки, к ликованию венгров, начали покидать Будапешт. Тогда никто ещё не знал, что через десять дней они будут введены вновь и зальют кровью улицы Будапешта. Но вывод войск внушал оптимизм поборникам мира. В Совете Безопасности ООН советский и американский представители разработали совместный проект резолюции, резко осуждающий Израиль и требующий немедленного прекращения огня и вывода войск.
Резолюция была заблокирована Англией и Францией. С почти суточной задержкой они предъявили воюющим сторонам двенадцатичасовый ультиматум об отводе войск, заставив Бен-Гуриона понервничать – он не доверял Идену и опасался подключения к войне Сирии, Иордании и Ирака. Как и ожидалось, в отличие от израильтян, Насер отказался выполнить ультиматум, но лишь вечером 31 октября англо-французская авиация перешла к действиям. Только тогда Эйзенхауэр понял, что союзники по НАТО его одурачили, и, ослабив давление на Бен-Гуриона, он переключился на Идена.
Боевые действия в исполнении Англии и Франции отчасти напоминали «странную войну», которой они пугали Гитлера с сентября 1939-го по май 1940-го. Лишь 5 ноября, на восьмой день боёв, когда Синайский полуостров полностью перешёл под контроль израильтян, англо-французские парашютисты десантировались у северной границы Суэцкого канала, в районе города Порт-Саид.
Между тем, события в Венгрии разворачивались не так, как хотелось Кремлю, и Хрущёв вспомнил сталинские силовые методы. 4 ноября в Венгрию была введена мощная группировка советских войск, получившая приказ подавить восстание (руководство операцией было возложено на министра обороны СССР маршала Жукова). Суэцкий кризис был выгоден Советскому Союзу. Благодаря нему удалось отвлечь внимание мировой общественности от кровавого подавления венгерского восстания. 5 ноября Булганин, Председатель Совета Министров СССР, совершил отвлекающий маневр: направил ноты правительствам Англии и Франции, намекнув о возможности применения ядерного оружия. Никто не знал, то ли это шантаж – то ли действительно Советский Союз готов сделать безумный шаг. Внимание переключилось на Суэцкий кризис: ведь Советский Союз заговорил о ядерной войне.
