Мы покидаем ее не без причины: пришла пора глубже вникнуть в саму природу дверей. Уверяю тебя, читатель, я откладывал разъяснения не ради того, чтобы произвести впечатление, а просто потому, что для начала мне нужно было завоевать твое доверие. Надеюсь, теперь ты мне поверишь.
Начнем с первого положения этой работы: двери представляют собой междумировые порталы, существующие только в точках особого, не поддающегося определению резонанса. Под «не поддающимся определению резонансом» я понимаю пространство между мирами – бескрайнюю черноту, ждущую на пороге каждой двери, ужасно опасную для всего, что идет через нее. Такое ощущение, что границы самого путешественника расплываются, когда на них не давит другая материя, и его сущность рискует утечь в пустоту. Литература и мифы изобилуют рассказами о тех, кто шагнул в пустоту, но так и не появился с другой стороны двери
[9]. Следовательно, наиболее вероятным мне представляется, что двери изначально возникали в тех местах, где темнота истончается и представляет меньше опасности для жизни: в точках пересечения, на естественных перекрестках.
Какова природа этих других миров? Как мы выяснили в предыдущих главах, они бесконечно разнообразны и изменчивы и зачастую не вписываются в условности нашего исходного мира, которые мы в своем высокомерии называем физическими законами Вселенной. Существуют места, где у мужчин и женщин есть крылья, а кожа красная, и места, где вообще нет ни мужчин, ни женщин, просто люди, представляющие собой нечто среднее. Есть миры, где континенты расположены на спинах гигантских черепах, которые плавают по пресноводным океанам, где змеи говорят загадками, где граница между живыми и мертвыми настолько размыта, что уже не имеет значения. Я видел деревни, где людям удалось приручить огонь, и теперь он смиренно следует за ними по пятам, как послушная собака; видел города со стеклянными шпилями, такими высокими, что вокруг их спиральных вершин собираются облака. (Если ты задаешься вопросом, почему другие миры, в отличие от Земли, переполнены магией, задумайся, насколько волшебным может показаться твой мир с другой точки зрения. Для морских жителей твоя способность дышать воздухом кажется поразительной; жителям мира копьеносцев машины твоего мира кажутся демонами, которых приручили, чтобы они служили человеку; в мире льда и облаков лето само по себе кажется чудом.)
Мое второе положение звучит так: существование порталов обусловливает непостоянную по объему, но существенную степень утечки. Но что именно просачивается сквозь двери? И какова дальнейшая судьба этих явлений? В первую очередь это люди, которые приносят с собой таланты и умения, характерные для их родного мира. Некоторых из них, я полагаю, ждал печальный конец (их могли запереть в психбольнице, сжечь на костре, обезглавить, изгнать и так далее), другие же сумели с пользой применить свои сверхъестественные способности и тайные знания. Они обрели власть, накопили богатства, повлияли на судьбы народов и миров – короче говоря, принесли перемены.
Через двери могут проникать и предметы, заброшенные в иные миры странными ветрами и пенными волнами, пронесенные и оставленные неосторожными путешественниками, иногда даже похищенные. Некоторые из них потерялись, остались без внимания или были забыты – книги на неизвестных языках, одежда странных фасонов, устройства, бесполезные за пределами родного мира, – другие же оставили после себя истории. Легенды о волшебных лампах и зачарованных зеркалах, о золотом руне и фонтанах молодости, о доспехах из драконьей чешуи и метлах из лунного света.
Я потратил большую часть своей жизни, составляя описания этих миров и их богатств, выискивая призрачные следы, которые они оставляют в романах и поэмах, мемуарах и трактатах, сказках и песнях, которые поют на сотнях языков. И все же, думаю, я бесконечно далек от того, чтобы обнаружить все из них или хотя бы существенную их часть. Я все больше убеждаюсь, что это невыполнимая задача, хотя в годы юности я наивно ставил перед собой такую цель.
Однажды я признался в этом одной мудрой женщине, которую встретил в другом мире – в чудесном мире, полном деревьев, настолько огромных, что, казалось, на их ветвях можно отыскать целые планеты, – обнаруженном мной неподалеку от побережья Финляндии зимой 1902 года. Это была внушительного вида дама лет пятидесяти, обладавшая невероятным умом, остроту которого не могли скрыть ни языковые барьеры, ни несколько выпитых фляжек вина. Я сказал ей, что хочу найти все двери, ведущие во все существующие миры. Она рассмеялась и ответила: «Их десять тысяч, глупец».
Позже я узнал, что у ее народа нет названий для чисел больше десяти тысяч. Сказать, что существует десять тысяч каких-то предметов, – это все равно что объявить: считать их бессмысленно, поскольку их количество бесконечно. Сейчас я полагаю, эта женщина совершенно правильно оценила число миров во вселенной, а мои цели были всего лишь стремлениями отчаянного юнца.
Однако в данный момент нас не интересуют все десять тысяч существующих миров. Нам важен мир, в который Аделаида Ларсон вошла под парусом в 1893 году. Возможно, это не самый фантастический и прекрасный из всех возможных миров, но именно его я стремлюсь увидеть больше, чем какой-либо другой. Это мир, который я ищу без малого два десятилетия.
Когда автор знакомит читателя с новым персонажем, он часто начинает с одежды и черт его лица. Следовательно, описывая новый мир, будет вежливо начать с географии. Это мир бескрайних океанов и бесчисленных крошечных островов. Его атлас показался бы тебе подозрительно неуравновешенным, как будто нерадивый художник по ошибке закрасил большую его часть синим цветом.
Так случилось, что Аделаида Ларсон попала почти в самый центр этого мира. Море, чьи воды рассекала ее лодка, за многие века сменило несколько имен, но в этот период его чаще всего называли Амариканским.
Представляя нового персонажа, необходимо также назвать его имя, но выяснить имя мира не так просто, как можно себе представить. Взять хотя бы Землю, которая имеет множество имен на разных языках: Эрде, Мидгард, Теллус, Ард, Ува. Было бы нелепо со стороны исследователя явиться в мир и дать всей планете одно название. Миры слишком сложны и собраны из множества прекрасных осколков. Но ради удобства я буду использовать вольный перевод одного из имен, которые носит этот мир: Начертанный.
