В панике я обратилась к Джему:
– Она хочет получить 118 евро за наши вещи.
– Быть такого не может.
– Я не собираюсь платить такую сумму за стирку кучки вещей в дурацкой стиральной машине.
Виттория показала листок, на котором был список наших вещей: 8 футболок, две пары джинсов, три хлопковых платья, четыре пары носков, стопка нижнего белья и кардиган, на котором теперь не хватало одной пуговицы, – напротив каждой позиции стояли цены, при этом сам лист бумаги принадлежал расположенному неподалеку пятизвездочному отелю. Я сделала отрицающий жест пальцем и покачала головой: «Нет, не платим».
Она достала телефон и начала наговаривать текст в приложение «Google переводчик», на экране которого появилось: «Какие у вас пожелания?»
– Скажи ей, что мы желаем спалить это место, где обворовывают…
– Ш-ш-ш, спокойствие, – сказала я Джему.
– Я не позволю этой женщине обворовать нас. Скажи ей, что она может оставить вещи себе. По-моему, дешевле будет купить новые в H&M.
– На самом деле нам дешевле слетать домой, чем заплатить эту сумму.
Джем взял у Виттории телефон и произнес в него: «Мы не будем за это платить».
Она прослушала записанное им сообщение и поморщилась. Затем рассмеялась и пожала плечами, как умеют только итальянцы, чем сразу же вызвала мой гнев, а затем ввела новое число на калькуляторе, скостив 20 евро от первоначальной стоимости.
– Мы не будем платить. Вы нас обманываете.
Виттория прослушала зачитываемое безжизненным голосом сообщение, ухмыльнулась, вскинула обе руки вверх, а затем заговорила.
– По дороге вниз вы найдете банкомат.
Все это напоминало странную пассивно-агрессивную ссору робота C-3PO со Стивеном Хокингом, никогда прежде мне не доводилось участвовать ни в чем подобном. Виттория постучала пальцем по наручным часам – она явно не собиралась уступать, – а прачечная должна была вот-вот закрыться. Предложив скидку еще в 10 евро и получив отказ, она убрала наши вещи с видного места, и в этот момент я уже готова была взорваться, ведь она явно пользовалась ситуацией и тем фактом, что мы не говорили по-итальянски. Мне было чертовски жарко из-за работающих сушилок, а в дополнение к ним злость изнутри разогревала меня еще больше. Я вытащила Джема на улицу и направилась на поиски банкомата.
– Нам придется заплатить, иначе она не отдаст наши вещи.
– Хорошо, но я вернусь сюда после наступления темноты и закину ей в окно кирпич.
После эпизода с прачечной выделенный на Европу бюджет был существенно подорван, и у нас не осталось выбора, кроме как, покинув Италию, молниеносно пронестись по Швейцарии и Германии и быстро пересечь территорию Литвы и Латвии, где в Риге мы должны были сесть на поезд до Москвы. В поезде из Милана в Цюрих моим соседом оказался импозантный мужчина, с ног до головы одетый в черное и распивающий вино. Стояла середина июня, а на нем были черная футболка и черные брюки свободного кроя. Его образ дополняла седая борода и темные глаза – он словно олицетворял собой фильмы в стиле «нуар». Я несколько раз поднимала на него взгляд, и довольно скоро мне стало понятно, что он с неприкрытым интересом слушает наши разговоры о России. Марк был из Стоук Ньютингтона и держал путь на съемки истории для журнала Sunday Times Style.
– Так, значит, вы едете в Москву? – Тон его голоса почему-то не внушал никаких надежд на лучшее.
– Да, мы там никогда не были. А вы?
– Ха! – Марк закинул голову назад и рассмеялся, складывая руки на груди. – Я не был там с 1987 года, с тех пор как ездил туда со своими одногруппниками, с которыми мы изучали кинематографическое искусство. – Его слегка передернуло. – Студенты-историки тоже поехали, и две наши группы ненавидели друг друга. Это была отвратительная поездка. Кроме того, меня преследовали двое мальчишек, шпана, после того как их арестовали прямо в нашей комнате.
– Что-что? Как они оказались в вашей комнате?
– Эти два мальца появились из ниоткуда и спросили, не хотим ли мы что-то купить: флажки, шампанское, меховые шапки, – в общем все, что продается из-под полы. – Марк вылил остатки вина в свой бокал и потряс бутылку, чтобы осушить ее до последней капли. – Ну и вот, я и мой приятель Андрэ решили устроить вечеринку у нас в комнате, спонтанный базар той военной униформы, что эти двое притащили с собой и сказали, что поделятся с нами выручкой. Наши одногруппники скупили тонны одежды. А потом нас накрыла полиция, и ребятам пришлось дать деру, а все оставленные вещи мы спрятали в чемоданы.
– Да уж, дела.
– Мы вернули им вещи после того, как три дня подряд они преследовали нас по всей Москве, пытаясь поймать на улице и ошиваясь у отеля.
– Мы едем в Москву ненадолго, – сказал Джем, – всего пара дней до того, как по Трансмонгольской железной дороге отправимся в Пекин, а рейсы туда стартуют только в определенные дни недели.
– Должно быть не так плохо, – сказал Марк, сузив глаза. – Русские, конечно, не слишком-то приветливы по отношению к людям вашего, эм…
– Цвета? – быстро сориентировалась я.
– Именно, – ответил Марк с облегчением.
– Вы не первый, кто нам это говорит, – произнес Джем.
Мать Джема – малайзийка, а отец – наполовину шотландец, наполовину литовец. Тем не менее именно малайзийские гены выиграли в этом своеобразном споре, и в итоге Джем получился таким же черноволосым и кареглазым, как и я.
– Впрочем, кто знает, все меняется, – сказал Марк. – Нам довелось проехаться на поезде из Москвы в Ленинград. Это было то еще приключение. Я впал в настоящую депрессию, пока ехал, лежа на своей полке и слушая, как веселятся в купе за стенкой: там был мальчик, который мне нравился. Всю неделю у меня было плохое настроение, я долго стенал и страдал, утверждая, что по уши в него влюблен, а он переспал с девушкой. Я помню, как лежал там в своем кашемировом пальто, съедаемый неразделенной любовью. Бог мой, ту поездку мне точно не забыть. – Марк закрыл лицо руками, и весь мой энтузиазм от предстоящего посещения России растворился, словно его и не было. – Я помню те жалкие маленькие пакетики с вареными яйцами и всяким разным другим, что мы покупали на вокзале. Нам казалось, что мы так и умрем от недоедания, и единственное, что спасло нас от голода, – это разнообразие печенья, которое взяла с собой моя подруга Кери. Мне казалось, что все детали уже выветрились из памяти, но сейчас я вспомнил, что у нас еще был апельсин, и каждый получил по дольке.
– А что же, в самом поезде еда была настолько плоха? – спросила я.
– Черный хлеб и яичница с огромным количеством масла. Так что закупайтесь едой заранее. Я помню, как Кери шлепнула меня по руке, когда я потянулся к крекерам Peek Freans, и вскрикнула: «Стой! Мы можем съедать только по маленькой порции за раз!» – Марк откинулся на кресло и взглянул в окно. – Еще я помню, как отправил весточку отцу домой, чтобы тот встретил меня в аэропорту с бутылкой воды Perrier и свежевыжатым апельсиновым соком, ведь ни того ни другого в России мне найти не удалось. Я до сих пор не могу пить персиковый сок, так как это было единственное, что можно было раздобыть в ту длинную, длинную неделю. Хотя нельзя не отметить, что домой я вернулся с роскошной шапкой из кроличьего меха.
