— И из-за него тоже.
— Мне самой было неприятно, — девушка ёжится. — Не знаю, как этой дуре Гальярдо хватило ума устроить такое, когда дом полон Тёмных. Фелисия, кстати, тоже долго потом плевалась.
— А что сонор Хорос? — неожиданно спрашиваю я. Неожиданно даже для самой себя.
Оли не уточняет, которого Хороса я имею в виду, просто пожимает плечами:
— А что он? Гаранору для маскарада не нужны маски, у него лицо, что каменная маска. Отрешённая и непроницаемая. Мне иногда кажется, что он вообще не знает, что это такое — испытывать чувства. Больше чем уверена, выступление оставило его равнодушным, как оставляет равнодушным всё остальное в этой жизни, кроме его обожаемого бизнеса и политики. Боюсь, Фелисии с таким будет непросто.
Она тяжело вздыхает и, оторвав от вьюнка, оплетающего купол и перила беседки, ярко-красный цветок, принимается вертеть его в руках.
— Я видела, как Ксанор пошёл за тобой, а потом вернулся не то злой, не то раздражённый… Вы поссорились?
Я молчу, не зная, как охарактеризовать то, что между нами произошло. Поссорились — это ещё мягко сказано. Скорее, погрызлись и разругались. В пух и прах.
В прах, в который, как только узнает, превратит меня Хорос-старший.
— Не подумай, я спрашиваю не из праздного любопытства, — видя, что я не спешу отвечать, добавляет сестра Фелисии. — Просто с Тёмными… с ними нужно быть осторожней. Нам всем.
Уж кому как ни мне знать, что с Тёмными следует вести себя осторожно. Но я идиотка. Нет, не так! И-ДИ-ОТ-КА. В общем, дура с большой буквы.
— Спасибо, Оли, — улыбаюсь девушке, легонько сжимая ей руку. — И за предупреждение, и за компанию.
— Да глупости, — отмахивается она, а потом добавляет немного погодя: — Он, к слову, здесь не остался. Простился с хозяевами и умчался в неизвестном направлении. А знаешь что! — Оли вскакивает на ноги. — Я бы тоже отсюда, если честно, убралась. Сегодня был долгий день, и я устала. Может, вернёмся в Монсон? Спать хочу — умираю.
А я хочу её обнять, но сдерживаю этот порыв. Хоть лучше бы сдерживала себя рядом с Тёмным… Оли не выглядит уставшей, зато я, по всей видимости, выгляжу так, что становится ясно: мне не терпится отсюда убраться как можно скорее и как можно дальше.
— Надеялась, что ты это скажешь.
— Рада, что мы с тобой на одной волне, — улыбается девушка.
Подхватывает меня под руку, и мы идём к аэрокару Сольтов, чтобы скорее улететь из логова Тёмных.
Ксанор внезапно покинул не только праздник Гальярдо, но и Монсон. Об этом я узнаю уже на следующее утро, проснувшись. Хотя проснувшись — это громко сказано. Всю ночь я балансировала где-то между тревожным сном и не менее тревожной реальностью, из которой очень хотелось ускользнуть и в которую совсем не хотелось возвращаться.
Но наступило утро, и пришлось вернуться. Не без посильной помощи Литы, которая вдруг ни с того ни с сего начала во сне плакать. Поначалу я испугалась, что это очередной приступ. Но, к счастью, обошлось. Вот только осознание, что моей малышке в любой момент может снова стать плохо, забросило меня обратно в котлован раскаянья и вины.
Я знала, на что шла. Понимала, что с Ксанором, привыкшим получать всё и быстро, мне не в шарады придётся играть. И я согласилась, на не-шарады. А вчера вдруг решила показать характер.
Можно было бы сколько угодно продолжать себя ругать, но это ничего не изменит. Пытаться извиниться перед Хоросом за то, что назвала его похотливым мерзавцем? Стоило только представить картину моего раскаянья, как я поняла, что это будет жалкое зрелище. Максимум, чего добьюсь от Тёмного, — это пренебрежительного отношения, если не сказать презрения.
В общем, дилемма.
Марисела успокаивается так же внезапно, как и начинает плакать. Пока я собираю вещи и морально настраиваюсь на непростое общение с Хоросом-старшим (наверняка его заинтересует внезапное исчезновение брата и какое я к этому исчезновению имею отношение), Дина и Лита играют. Потом, позавтракав, мы все вместе идём на пляж, где встречаем Фелисию с Оли. Сёстры Сольт в восторге от моей малышки, а Лита, хоть и стесняется, явно радуется такому обилию внимания к своей маленькой персоне.
— Боги, какая лапа! — Оли подхватывает малышку на руки и кружит её, а Лита заливается смехом. — Ах, эти розовые щёчки! Так бы тебя и зацеловала!
Фелисия поправляет соскользнувшую с плеча шаль и с улыбкой смотрит на сестру.
— Гаранору пришлось улететь рано утром, он сегодня в полдень даёт интервью журналистке из «Торнс», — говорит она как бы между прочим и добавляет: — Ксанор тоже непонятно куда сорвался. Хотя это вполне в его духе: внезапно появляться и так же неожиданно исчезать.
«Торнс» — финансовый журнал, одно из наиболее известных экономических онлайн-изданий мира. Кажется, в прошлом году братья Хоросы разделили первое и второе места в списке самых богатых и завидных холостяков планеты по версии «Торнс».
Не знаю, почему я об этом вспоминаю, откуда вообще этим глупостям взяться в моей голове. Быстренько выбрасываю этот мусор из сознания и радуюсь, что хотя бы до вечера Хоросу уж точно будет не до меня. А там, может, у него появятся ещё какие-нибудь срочные, важные, неотложные дела и не появится времени для совсем неважной и уж точно несрочной меня.
После обеда мы загружаемся в машины и отправляемся обратно в Кадрис. Условившись с Фелисией встретиться завтра в полдень и начать штурм магазинов свадебных платьев, мы прощаемся. Нас с Диной и Литой доставляет в столицу водитель, тот самый уже немолодой мужчина, с которым мы вчера летали к Гальярдо.
Весь вечер я вздрагиваю от малейшего сигнала сейта, но ни один из Хоросов не спешит со мной связываться. Ксанор — понятное дело. Он уже наверняка забыл о моём существовании и нашёл себе с десяток других фей или просто красивых девушек. А вот почему не показывается старший кошмар? Слишком занят? Ещё не понял, что у нас с его братом всё закончилось, так и не успев начаться? Или просто решил помучить меня неведеньем, потрепать мне напоследок нервы.
Если это так, то Гаранор Хорос скорее заслуживает звания Чудовище года, а не Правитель Грассоры.
В понедельник утром я заливаюсь брулом. Я опять плохо спала, снова и снова пропускала через себя воспоминания об Аликантаре. Сейт по-прежнему молчит, и увольнять меня никто не спешит, поэтому я жду Дину и собираюсь на встречу с Фелисией. Няня должна прибежать в половине двенадцатого, после утреннего занятия. Поэтому, когда в квартире раздаётся сигнал вызова, я бросаю взгляд на часы и иду открывать Дине, радуясь, что ей удалось освободиться пораньше.
Активировав камеру, как вкопанная застываю посреди коридора. У дверей лифта стоит не Дина, а моя бывшая начальница Акилла.
Ака бессердечная выдра.
— Эления, впусти меня. Нам надо поговорить, — заявляет она, поправляя свою и без того идеальную причёску. — Я знаю, что ты дома.
