— Ванная вон там. Собирайтесь спокойно, а я пока принесу вам завтрак.
— Ваша служанка принесёт, вы хотели сказать, — зачем-то его поправляю.
Хорос оборачивается, и его губ едва уловимо касается улыбка.
— Я и сам в состоянии удержать поднос в руках.
Бросаю взгляд на экран сейта. Ого, а ведь уже полдень.
— Но разве вы не должны быть на работе или давать интервью, или ещё что?
— Сегодня суббота, и у меня выходной, часть которого я хочу провести с вами, Эления.
— М?
Кажется, я повторяюсь и кажется, у меня уже ум заходит за разум.
Хочет он. Провести. А мне домой надо. К дочери и к Дине, которая наверняка умирает от беспокойства.
Так и есть, няня волнуется, но мой звонок её немного успокаивает.
— Скоро буду, — обещаю я и, подхватив одежду, несусь в ванную собираться.
Дверь на всякий случай блокирую, а то мало ли. Вдруг Хоросу приспичит позавтракать со мной в ванной, а я к тому времени даже не успею собраться.
А ведь он и так уже видел мои крылья со всех возможных ракурсов. И не только крылья… На этой мысли у меня непроизвольно клацают зубы, и я едва не ломаю их об одноразовую щётку, найденную в зеркальном шкафчике возле умывальника. Ещё усерднее принимаюсь их чистить и думаю о том, что это очень странное начало дня.
Надеюсь, его продолжение, как и окончание, окажется нормальным.
Мечтательница!
В спальню мы с Тёмным возвращаемся почти одновременно. Я из ванной, он из коридора. И снова я слышу шорох — дверь ползёт, закрываясь, отрезая нас от внешнего мира, оставляя меня один на один с высшим. Я тут же напрягаюсь, потому что во мне всё ещё свежи воспоминания о том, что произошло в прошлый раз, когда мы были вдвоём.
— А где Фелисия? — вопрос срывается с губ прежде, чем я успеваю его осмыслить и оставить при себе.
Хорос проходит в комнату, ставит на стол возле окна поднос под серебряной крышкой, отодвигает стул.
— Полагаю, что у себя дома. Готовится к сегодняшнему приёму.
— А здесь…
— Мы не живём вместе, Эления.
— Я не об этом хотела спросить.
Он переводит на меня взгляд, и мне хочется сбежать. Не от страха (кажется, я уже окончательно перестала его бояться) — просто потому что рядом с этим мужчиной у меня как будто оголяются все нервные окончания, чем бы мы с ним ни занимались.
Ну то есть мы с ним вообще ничем не занимаемся. И раньше… тоже не занимались. Стоим вот и смотрим друг на друга как два… совершенно неразумных существа.
— Мне нужно домой, — нарушаю паузу, от которой нервные окончания продолжают оголяться и даже дыхание сбивается.
Угу, от паузы.
— Позавтракайте сначала. — Хорос поднимает крышку, и комнату наполняют ароматы свежеиспечённой сдобы, крепко заваренного брула и свежевыжатого сока.
В этом доме даже сок пахнет так, что слюной можно запросто захлебнуться.
— Дина переживает, и я…
Не могу остаться с вами, сонор Хорос, чтобы не дуреть ещё больше. Мы ведь столько времени не виделись, и всё было отлично.
Если бы не этот гад Медина…
— Я настаиваю. — Хорос жестом, властным и не терпящим возражений, приглашает меня устраиваться за столом.
Я хмурюсь и собираюсь вежливо, но твёрдо отказаться (пусть невесту свою насильно пичкает завтраками), но тут голос Тёмного немного смягчается:
— Извини. Просто… я сам не знаю, как себя с тобой вести. Позавтракай со мной, пожалуйста. Нам надо поговорить.
Это его «поговорить» меня совсем не успокаивает, но приглашение я всё же принимаю. Если дело касается свадьбы, то я обязана выслушать просьбы и пожелания работодателя.
Кивнув, опускаюсь на стул. Хорос тем временем расставляет тарелки, разливает по чашкам брул, и я беру одну в руки, чтобы согреть о неё ладони. В комнате тепло, очень, но руки у меня почему-то ледяные.
— Любите вафли?
Киваю:
— Особенно с агровым соусом, я его обожаю.
Ко мне тут же пододвигают пиалу с обожаемым соусом и кладут на тарелку вафлю. Для себя Хорос выбирает поджаренные до золотистой корочки тосты, после чего занимает место напротив. Из окна открывается вид на осенний сад. Газоны ещё зелёные, а вот листья на деревьях уже все порыжели. Несколько листов, подхваченные ветром, кружат в воздухе, и я смотрю на них, не решаясь перевести взгляд на Тёмного.
Но нужно переводить. И есть. Иначе этот завтрак никогда не закончится.
И почему он опять молчит? Мне в такой тишине кусок в горло не полезет.
— Мне кажется, вы чем-то недовольны, и если это касается кайтеринговой компании, то в понедельник я продолжу поиски и…
— Дело не в кайтеринговой компании, Эления. И да, я недоволен. — Он слегка морщится, словно каждое слово даётся ему с трудом. — Твоими отношениями с Ксанором.
— Но ведь у нас всё замечательно.
— Вот это-то мне и не нравится. То, что вы вместе. Поэтому я решил расторгнуть наше соглашение.
Хорошо, что я ещё не успела проглотить ни кусочка, иначе бы точно подавилась вафлей под агровым соусом.
— Я не понимаю…
Тёмный откидывается на спинку стула, продолжая скользить по мне таким взглядом, словно мысли мои читает. Или пытается прочесть. Понять, что я сейчас чувствую.
— Он не заслуживает тебя. И… — пауза. — У меня есть к тебе чувства, с которыми я никак не могу справиться. Пытался — не получается. Я знаю, что ты тоже ко мне что-то испытываешь. У тебя учащается пульс, когда ты меня видишь, розовеют щеки, ты начинаешь кусать губы, как делаешь это сейчас…
— Может, это потому, что я вас боюсь, — говорю и непроизвольно закусываю губу, а спохватившись, нервно подскакиваю на ноги.
Вот и позавтракали.
Хорос поднимается за мною следом. Пытаюсь отойти, но не успеваю: он берёт меня за руку, мягко разворачивает к себе. Скользит по запястью пальцами, и щёки снова начинают гореть. Особенно когда его взгляд фокусируется на моём лице, опускается на губы, и теперь уже они как будто в огне.
— Ты даже не представляешь, какое оказываешь на меня влияние, когда ты такая.
