Да, так и сделаю. Вычеркну на время из памяти все, что сегодня произошло. Не хочу, чтобы Лита чувствовала, что я зла, напугана, обеспокоена и мечтаю проклясть Кришон. А заодно и Хороса, ведь если бы не он…
Мысль обрывается вместе с дыханием, когда вижу у входа в свою квартиру двух шкафообразных незнакомцев, зачехленных в черные строгие костюмы.
— Что здесь происходит?!
Толкаю дверь и первой, кого замечаю, это явно напуганную Дину — студентку медицинского колледжа, заботящуюся о Лите, когда я на работе. Цепляюсь взглядом за еще один «шкаф», пристроившийся у стены, продолжаю лихорадочно искать глазами ребенка и едва не цепенею от ужаса.
Когда нахожу Литу на руках у Гаранора Хороса.
ГЛАВА 4
Эления
— Вы что здесь делаете?!
Страх, который вызывает у меня темный, пасует перед злостью. Бросаюсь к нему, не обращая внимания на отделившуюся от стены бритоголовую «мебель», и выхватываю у него из рук Литу.
Малышка начинает кукситься, я успокаивающе глажу ее по спине, нежно целую в розовую щечку, мысленно ругая себя за то, что напугала ее. А заодно проклинаю Хороса. За то, что бесцеремонно заявился ко мне домой и посмел трогать моего ребенка.
— У вас очаровательная дочка, сонорина Лэй. — Темный изображает некое подобие улыбки. Просто дергает уголком губ и кивает своему охраннику, давая понять, что его не надо спасать от злой, как тысяча йоргов, светлой.
— Вы не ответили на мой вопрос.
Ежусь под его взглядом, потому что Хорос без зазрения совести меня рассматривает. Пристально, внимательно, но, кажется, без мужской заинтересованности. Так может смотреть ученый на подопытный экземпляр, поигрывая скальпелем и размышляя, откуда лучше начать препарирование.
— Утром мы с вами так и не поговорили, меня отвлекли. Но сейчас я здесь и жажду познакомиться с вами поближе, сонорина Лэй.
Поближе? Меня прошибает холодный пот. Думала, сцена в кабинете Кришон — самое отвратительное, что может со мной сегодня случиться. Но вот самое отвратительное стоит передо мной и смотрит на меня в упор, сверху вниз, как и полагается смотреть хозяину жизни.
— Может, отдадите ребенка няне? — Хорос бегло оглядывает небольшую гостиную, смежную с маленькой кухней. Наверное, у него туалет больше, чем вся моя квартира. — Здесь есть еще одна комната?
Лита начинает хныкать, видимо, чувствует мой страх и напряжение. Прошу Дину посидеть с ней в спальне, а темный тем временем велит охраннику ждать за дверью. Тот тут же исчезает, и мы остаемся одни.
Будущий правитель Грассоры скидывает пиджак, небрежно бросает его на спинку старого потертого кресла, как если бы это было его кресло и его квартира. Хватается за узел галстука, и я с трудом подавляю в себе желание отпрянуть. К счастью, он просто его ослабляет, а не отправляет следом за пиджаком, иначе, клянусь, я бы нашла, чем его огреть.
Знаю я, как некоторые темные «знакомятся поближе».
— Вы опоздали, — пеняет мне Хорос.
Он не настолько широк в плечах, как его охранники, зато очень высокий. Наверное, если поставить нас рядом, я ему и до плеча не достану. Сильный, поджарый, гибкий. Лицо открытое, с правильными или, скорее, идеальными чертами. Породистое, я бы сказала. В глазах снова безмятежно плавится серебро, а хищная тьма сходит к самому краю радужки. Красивый, как и большинство темных. Вот только циничное выражение лица и жесткий прищур, с которым он на меня смотрит, все портят.
Устав от этого взгляда, отворачиваюсь и прохожу на кухню, чтобы включить чайник.
— Мне пришлось возвращаться домой на аэроэкспрессе. Вы уже успели познакомиться с моим распорядком дня?
— И не только с ним, — будничным тоном отвечает Хорос, а потом так резко меняет тему, что я снова вздрагиваю от напряжения: — Зачем вы воздействовали на мою невесту?
Врать не имеет смысла, поэтому честно признаюсь:
— Надеялась получить у вас работу.
По-хорошему, следовало рассказать, какую во всем этом роль сыграла Кришон, но йорги с ней. Не хочу, чтобы рикошетом задело и ребят из агентства.
— Как вам удается использовать магию? — допрос продолжается.
— Мы ведь не в полицейском участке. — Резко оборачиваюсь, едва не смахнув со стола деревянную коробку, в которой хранится моя чайная коллекция. Хоть сейчас больше подошла бы бутылка сильры, а не пакетики с успокаивающими сборами. Хочется не успокаиваться, а напиться и вырубиться.
— Желаете продолжить этот разговор там? — вскидывает бровь темный.
Он стоит, спрятав руки в карманах брюк. Совершенно спокойный, расслабленный и безмятежный. Так может выглядеть сытый хищник, уверенный в том, что он и в будущем не останется голодным: следующий его ужин в лице беззащитной светлой никуда не исчезнет.
— Нет, но разве мои желания имеют значение?
Хорос неопределенно пожимает плечами. Новая попытка улыбнуться куда более успешна, вот только от этой улыбки у меня внутри все цепенеет.
— Скажем так, некоторые ваши желания, Эления, могут легко исполниться. Если вы будете послушной феей и примете мое предложение.
Боги, пусть скорее прекратится это безумство! Предложение от темного? Ничем хорошим это точно не закончится.
— И в чем же оно заключается?
— Мне нужно, чтобы вы познакомились с моим братом и стали на время его… хм, подружкой.
Подружкой?
Чайник выключается, а у меня перед глазами сама собой рисуется такая яркая и живая картина: я выливаю кипяток на голову темному.
Жаль, этой фантазии суждено остаться нереализованной, и кипяток льется в чашки, одну из которых я протягиваю Хоросу и спрашиваю как можно спокойнее:
— Зачем?
На миг наши пальцы соприкасаются, и я лишь неимоверным усилием воли заставляю себя не отпрянуть.
— Потому что мой брат вспыльчив, импульсивен и любит совершать ошибки.
— Которые могут стоить вам кресла правителя.
— Именно. — Он снова смотрит на меня в упор, и мне снова хочется отвернуться. — Так что скажете, Эления?
— Мне нужно подумать, — говорю первое, что приходит в голову.
— Тут не о чем думать, — нетерпеливо обрывает Хорос. — У меня нет времени и желания ждать, пока вы созреете для принятия решения.
Я скорее созрею для реализации своей недавней фантазии, чем приму его ультиматум.
Крепче сжимаю чашку, не обращая внимания на то, как ее стенки обжигают мне пальцы.
— Вижу, вы уже все решили за меня.
— Решил, — кивает темный и продолжает: — Но вот чего не вижу я, так это радости в ваших глазах.
