* * *
«В несчастье судьба всегда оставляет дверцу для выхода…»
Мигель Сервантес
Самая лучшая неделя ее жизни, начавшаяся столь упоительно, завершилась абсолютной катастрофой, навсегда перевернувшей ее жизнь…
* * *
Проснувшись в тот приснопамятный понедельник середины июня, Лера Кукушкина, выпускница средней школы № 14, потянувшись и сладко зевнув, даже не посмотрела на часы и, чувствуя истому во всем теле, повернулась на другой бок. Однако заснуть так и не удалось – и почему так: экзамены позади (хотя одни-то, выпускные в школе, действительно позади, но ведь другие, вступительные в вуз, еще впереди, но думать об этом не хотелось), в воскресенье – школьный выпускной, и целая неделя без стресса и волнений в предвкушении этого великолепного дня.
Хоть она ненамного и задремала, но снова провалиться в долгий сон не вышло, поэтому девушка, решительно откинув простыню (температуры на улице давно стояли летние, и одеяла, даже легкие, давно были спрятаны заботливой бабушкой на антресолях), еще с закрытыми глазами, прошлепала к двери.
Отворив ее, Лера ощутила ароматный запах оладушек – ну, конечно же, бабушка уже испекла их на завтрак! Хотя бабушка и знала, что внучка в последнее время буквально помешалась на различного рода диетах и здоровом питании, однако и слышать не хотела, что оладушки к этому самому здоровому питанию не относятся.
А Лера, выйдя из своей комнаты на кухню, чмокнула сидевшую на табуретке и читавшую газету, помешивая в большой старинной фарфоровой чашке с золотым ободком свой наикрепчайший и наисладчайший чай, седую, но удивительно моложавую бабушку, в честь которой и получила свое имя, и, плюхнувшись на другую табуретку, накрытую вышитой подушкой, Лера произнесла:
– Бабулечка, ты же оладушки испекла?
Бабушка, бросив на нее строгий взгляд из-под очков и быстро перелистнув страницу газеты, произнесла:
– Валерия, во-первый, доброе утро!
Покраснев, Лера пробормотала ритуальное утреннее приветствие, без которого, как считала бабушка, не мог начаться ни один день, а бабушка, чуть смягчившись, продолжила:
– А во-вторых, почему ты босиком ходишь? Сколько раз тебе говорила, чтобы тапочки надевала! Еще простуду подхватишь!
Ну да, говорила! Раз десять тысяч, а то и все сто! Но внучка пошла в бабушку не только своим именем, но и характером – и уж если что-то делала или, наоборот, решала что-то не делать, то оставалась при своем мнении.
– Бабулечка, какая простуда?! На дворе июнь, двадцать три градусов с утра, а днем вообще раскочегарится.
Лера, заметив скупую бабушкину улыбку, прекрасно понимала, что та вовсе не сердится на нее и что все эти замечания и семейные диалоги являются незыблемой традицией их пусть и небольшой (после трагической смерти мамы около трех лет назад), но дружной семьи Кукушкиных.
Такой же незыблемой, как и читающая свежую городскую прессу бабушка, попивавшая наикрепчайший и наисладчайший чай из старинной чашки с золотым ободком. Как и бабушкины вкуснющие оладушки. Как и замечания о тапочках и о вреде хождения босиком по полу.
– А в-третьих? – спросила лукаво внучка, и бабушка, отложив в сторону газету, чинно отпила из чашки и произнесла:
– Что значит «в-третьих», Валерия?
Полным именем называла ее только бабушка, не признававшая никаких таких уменьшительно-ласкательных вариантов. Для папы же она была Лерочкой. Для одноклассников и друзей: Лерой. А для особо близких одноклассников в друзей – Лерусиком.
Но только не для бабушки, которую Лера очень любила, хотя немного и побаивалась.
– Ну, бабулечка, если ты сказала во-первых и во-вторых, то, зная тебя, могу исходить из того, что имеется еще и в-третьих!
Вздохнув, бабушка пододвинула внучке тарелку с ароматными, еще горячими оладьями.
– Сначала позавтракай! И не пытайся мне заявлять, что мои оладьи какие-то не такие! Вот поступишь в университет, уедешь в другой город, может, даже в Москву, тогда и сама решай, что на завтрак есть будешь. А пока ты тут живешь, придется питаться моими оладьями!
Лера, схватив сразу два оладушка, со смехом ответила:
– Бабулечка, и как же я без них проживу? Отощаю же! С лица спаду! Непорядок!
Бабушка, которая в свои семьдесят два года была далеко не старушка, а следившая за собой женщина в самом расцвете сил, ответила:
– И не надо полагать, что старшие глупее вас, молодежи, Валерия! Так что кушай!
Она заботливо налила внучке чай и пододвинула блюдечко с вишневым джемом.
Вздохнув, Лера принялась жевать оладьи всухомятку, да и сахара в чай не положила. Ну да, ведь как быстро время летит! Еще несколько недель, и все, она, вероятно, навсегда уедет из родного города. Будет учиться в другом месте, быть может, никогда сюда больше не вернется…
Как же ей будет не хватать бабушкиных оладушек!
* * *
Продолжая завтракать, Лера искоса поглядывала на городскую газету, которую читала бабушка, когда она вошла на кухню. От нее не ускользнул ни броский заголовок статьи, которую просматривала родственница, ни то, как быстро она перевернула страницу.
И это могло означать только одно.
– Что, опять? – спросила Лера, и бабушка, вздохнув, отпила из своей чашки с золотым ободком и ответила:
– Это уже третья – за два месяца!
Лера тоже вздохнула, и в ее сердце закрался страх – но только на несколько мгновений. Думать о смерти не хотелось. А ведь получается, что снова кто-то умер: точнее, кто-то был убит! Не исключено даже, что тот, кого она знала.
За последние два месяца в их городе была найдены две убитые девушки, причем одна были ученицей из параллельного с Лерой выпускного класса! Другая – из соседней школы, тоже из выпускного. Кто-то зверски изуродовал их ножом.
Падкая на сенсации местная желтая пресса сразу завела речь о том, что в их городе появился серийный убийца. Власти все отрицали, заявляли, что между обеими смертями никакой связи нет и что все дело в разгуле бандитизма, но им никто не верил.
И слухи множились, разрастались, обрастали все новыми, конечно же кошмарными подробностями.
– И кто на этот раз? – спросила тихо девушка, протянув руку за газетой, и бабушка, опять вздохнув, передала ее внучке.
Неужели в самом деле кто-то, кого она знает?
Быстро пробежав статью глазами, Лера почувствовала, как у нее отлегло от сердца: нет, на этот раз не ученица, а молодая преподавательница из колледжа, находящегося в районе центрального ЗАГСА. Это, конечно же, было не лучше.
