А кому?
Ну да, выходило, что Лариске, то есть для отца Лоре, которая, и в этом не могло быть сомнений, была его любовницей. И, не исключено, в скором будущем должна была стать ее мачехой?
– Ты ее любишь? – произнесла Лера, чувствуя, что еле шевелит губами, отец вздрогнул.
Девушка повторила вопрос:
– Папа, скажи мне, ты ее любишь?
В ее голове не укладывалось, как отец мог любить кого-то кроме мамы. Но ведь мама уже была несколько лет мертва. А отец был живым человеком из плоти и крови.
Но почему его выбор пал на Лариску?
Михаил Михайлович ответил:
– Да, я люблю ее. Она меня – тоже. Оно само как-то нас накрыло, поверь, никто из нас к этому не стремился!
Ну, еще бы они к этому стремились!
– Ты подарил ей кулон? – продолжила Лера, и отец кивнул.
Ну что же, все ясно: подарок изначально предназначался Лариске, поэтому-то отец его так тщательно и спрятал.
Спрятал среди нижнего белья покойной жены, мамы Леры.
Тут взгляд Леры снова упал на груду окровавленных полотенец в ванне, и она поняла, что все время они вели речь о пустяках. И что задать главный вопрос она страшилась.
Отец же, перехватив ее взгляд, быстро сказал:
– Ты мне не поверишь, но все так и было!
– Что – так и было, папа? – прошептала Лера, вдруг чувствуя, что ее голос окончательно сел.
Отец, закрутив кран и отряхнув руки, повернулся к ней и двинулся в сторону Леры. Та инстинктивно отступила.
– Лера, ты что, меня боишься? – произнес он в изумлении, и девушка внезапно поняла: да, она его боится.
Боится собственного отца, который среди ночи заявился домой весь в крови и пытался от нее отмыться. Но безуспешно, потому что и его руки, и одежда все еще были в кровавых пятнах и разводах.
Да, она его боялась.
Замерев посреди ванной, отец скорбно произнес:
– Ты мне не поверишь, и правильно сделаешь. И никто мне не поверит… Но когда я пришел на наше свидание, там, у реки, то нашел ее уже… такой!
Чувствуя, что коленки у нее подгибаются, Лера еле слышно спросила:
– Какой такой, папа?
Отец, словно и не слыша ее (возможно, в самом деле не слышал), продолжал:
– Она была вся в крови. Но еще дышала. Я пытался помочь ей, реанимировать. Она даже мне улыбнулась. Хотя, может, я все это себе воображаю… Она умерла у меня на руках!
Лера закричала, хотя понимала, что кричать физически была не в состоянии:
– Кто она, папа?
Хотя уже знала на это ответ.
Отец двинулся на нее, и девушка, попятившись, налетела на корзину с грязным бельем.
– Лера, ты должна мне поверить! Ты ведь моя дочь, ты меня знаешь! Прошу, не считай меня убийцей…
* * *
Лера вывалилась из ванной и ринулась к себе в комнату. И впервые в жизни была благодарна за то, что в комнате имелась щеколда, которую она до этого никогда не использовала.
Теперь же она дрожащими пальцами задвинула ее. Едва она это сделала, со стороны коридора кто-то, нет, не кто-то, а отец, более того, ее отец!) дернул ручку двери и произнес:
– Лера, открой, пожалуйста! Нам надо поговорить!
Вжавшись в стену, Лера знала, что никакая сила не заставит ее откинуть щеколду. Но ведь та была скорее декоративного характера, если из коридора налечь на дверь, то щеколда поддастся или даже отлетит.
А отец у нее был весьма массивным мужчиной.
– Лера, ну, прошу же, не веди себя как ребенок! Открой немедленно дверь!
Он повысил голос, прекрасно зная, что бабушка, принявшая снотворное и вставившая затычки в уши, их не услышит.
Ручка двери завертелась, а сама дверь заходила ходуном из-за того, что отец явно пытался ее высадить.
Ее отец, который никогда не повышал голоса и даже шлепка ей никогда не дал, не говоря уже об иных, более суровых методах воспитания?
Дверь буквально сотрясалась, а Лера в ужасе осматривалась вокруг себя, пытаясь понять, что же она сможет использовать в качестве защиты. Например, ночник?
Защиты от собственного отца.
Да, тот самый отец, который теперь пытался проникнуть к ней в комнату и заявился поздно ночью домой, весь залитый кровью.
Тот, кто нападал на девушек в их городе и зверски их убивал, тоже должен был заявляться домой весь залитый кровью.
Столь же внезапно, как он начал атаку, отец вдруг прекратил ее. И своим повседневным, учительским голосом произнес:
– Валерия, я приказываю тебе открыть дверь! Нам надо серьезно поговорить. Ты слышишь – серьезно!
Тут взгляд девушки упал на телефон, о котором она совершенно забыла. Бесшумно подойдя к нему, она положила руку на трубку, а потом осторожно сняла ее.
В коридоре, на совмещенном аппарате, как обычно в таких случаях всегда и бывает, тихо тренькнуло.
Отец, бухнув кулаком в дверь, спросил:
– Ты что, куда-то звонишь? Не делай этого, Лера! Не делай этого!
В голове же у Леры билась одна мысль и один номер: «02».
Неужели она была готова позвонить в милицию и…
И сказать, что ее родной отец заявился домой весь в крови и угрожает ей, пытаясь ввалиться к ней в комнату? Рассказывая при этом какие-то небылицы, которым ни она сама не верила, ни милиция не поверит.
А что, если это были не небылицы, а чистая правда?
Палец Леры замер около нужных кнопок, и она не решалась никому позвонить, все раздумывая, что же предпринять.
И вдруг зуммер в телефонной трубке пропал.
Лера изумленно уставилась на аппарат, а потом вдруг поняла: наверняка отец отключил все аппараты, которые имелись в их квартире, от центральной телефонной розетки, которая находилась в коридоре.
Дверь комнаты снова дернулась, послышался голос отца:
– Валерия, не делай ничего, о чем бы нам всем пришлось бы потом горько пожалеть. Телефон я отключил, это тебе же во благо. Мне сейчас надо будет отлучиться, но я скоро вернусь. А потом я приготовлю нам чай, и мы на кухне поговорим. Это тебе понятно, дочка?
Лера, зажав в руке молчавшую трубку, ничего не отвечала.
Через несколько минут тихо хлопнула входная дверь, и Лера подошла к двери своей комнаты.
А что, если отец только сделал вид, что ушел, а на самом деле поджидает ее в коридоре?
Нет, ее отец никакой не монстр! И уж точно не убийца! Кто угодно, но только не ее папа!
