Он визгливо хихикнул, от чего сделалось только еще более жутко и мерзко.
– Ну, я сначала попросил взаймы, но она отказала. А потом еще стала меня костерить. Ну, алкаш, и что с того, у бабки и муж, и оба сына тоже алкаши, так что же из-за этого человека унижать? Понятно, что тут любой бы не выдержал. Однако я ведь уже знал, что порешу ее, а тут этот тесак мой взгляд так приковал. Ну, жахнул я ее по башке, прямо в лоб, когда она меня материть продолжала: так хотелось, чтобы закончилось. Оно и закончилось…
Лера, смотря на жалкое, опустившееся создание, которое только что призналось в убийстве совершенно ей не знакомой старухи, потрясенно сказала:
– Вы ее убили?
Географ, перестав вдруг скулить, произнес обычным, даже каким-то деловым тоном:
– Натурально. И все деньги выгреб, а у нее жуть как много было, причем в основном в долларах. Старуха была не промах. Хранила сбережения в чемодане в своей спальне. Пришлось потом не сразу все спускать, чтобы подозрений не вызвать, а по частям. Ну, а то, что бабкиного младшего сына арестовали, потому что он сразу после меня к ней приперся и решил убитую мать дограбить, так это не мои проблемы. Этот дебил до сих пор срок на зоне мотает, ему тринадцать лет строгача дали!
Кажется, географ даже был отчасти горд за свой поступок и связанные с ним последствия и не испытывал ни малейшего раскаяния из-за того, что ответственность за его жуткое деяние понес невиновный.
Как и в случае с маньяком и отец Леры.
– А убийства маньяка? – произнесла наконец Лера, в голове у которой еще не укладывалось, что только что услышала исповедь убийцы. – Говорите о них!
Географ, поднимаясь с грязного пола, заявил:
– А что мне о них говорить? Что знал, уже сказал. Подставили твоего папку. Кстати, забавно, что когда бабкиного сынка осудили, я о твоем отце думал, ведь уже тогда шептались, что подлинный маньяк не он. Одинаковая у них судьба, выходит!
Заметив, что Лера ему не верит, географ уселся на табуретку и самостоятельно стал накручивать себе на руку манжетку.
– Я такое по телику видел, где надо на всякие вопросы неприличные отвечать. Типа, делал это или нет. Ну вот, я сделал, бабку убил, но, скажу честно, не раскаиваюсь. А к маньяку отношения не имею, ты за кого меня принимаешь? Я что, больной?
Лера в потрясении смотрела на географа, который явно не считал себя больным, убив пожилую женщину, и пребывал теперь, после признания, в отличном расположении духа.
Вот ведь кто истинный монстр!
– Ты что-то там болтала о новой тысяче баксов? Ну, она мне пригодится! Хотя деньги, вижу, у тебя, Лера Кукушкина из телевизора, есть, причем немалые. Давай так: не тысячу, а две! Тебе что, жаль своему старому, больному, спившемуся учителю географии? Я что, тебе просто так пятерки ставил? Ты только никому о бабке не говори, какая разница, кто ее кокнул. И вообще, если что, я буду все отрицать! Все равно доказательств нет, а виновный срок давно мотает.
И, сорвав с руки манжетку, вдруг стал вопить:
– Я все буду отрицать, я ничего не говорил! И доказательств нет!
И пустил даже слезу.
Чувствуя, что ни секундой дольше не может оставаться в квартире этого мерзавца, который был редкостным монстром, Лера сгребла ноутбук и прочие приспособления.
Да, географ был убийцей, не исключено даже, что убил не только одну бабку-самогонщицу. Но к деяниям маньяка этот тип причастен не был: это Лера поняла и без теста на детекторе лжи.
Убийцу она нашла, но не того.
Юрий Анатольевич, тащась за ней в коридор, нудил:
– Нет, ну, так не пойдет, Лера Кукушкина из телевизора! Сначала наобещала с три короба, а потом даешь задний ход. Свою вторую тысячу я заслужил!
Подняв с грязного пола коридора первую пачку, Лера сунула ее в сумку и заявила:
– Вы заслужили пожизненного заключения. И я вам его, обещаю, обеспечу!
Пока Лера возилась с замками, географ смотался на кухню и вернулся в коридор, держа в руке замызганный топор.
– Лера Кукушкина, никуда ты не пойдешь! И вообще, отдай мне мои деньги, иначе…
Лера пустила ему в лицо струю особо едкой смеси из баллончика, который быстро вынула из сумки, – отправляясь на встречу с потенциальным маньяком, она решила себя обезопасить.
Взвыв, географ выронил топор, причем прямо себе на ногу, заорал и, корчась на полу, лепетал что-то несуразное.
Осторожно отпихнув топор ногой в сторону, Лера наконец справилась с замками, выбежала из квартиры монстра на лестничную клетку и сломя голову побежала по лестнице вниз.
* * *
Она бежала по улице, чувствуя, как слезы текут у нее по лицу. Нет, она не испугалась нападения географа, хотя если бы она его не обезвредила, то он наверняка бы ее зарубил.
И глазом не моргнул.
Она нашла не просто убийцу, а подлинного маньяка, но, увы, не того, который ей требовался.
Наконец, перестав бежать, она замедлила темп, отдышалась, перешла улицу, оказалась в городском парке: уже стемнело.
Погода стояла на удивление теплая, по парку прогуливались родители с малышами, бабушки и дедушки с внуками, носились дети, ворковали влюбленные парочки.
Пятничная идиллия.
И где-то рядом обитал нелюдь, только что сделавший признание. Причем монстр был прав: улик-то в его причастности к убийству бабки-самогонщицы, похоже, не было. Зато имелся невинно осужденный, который сидел на зоне.
Невинно осужденный, как и ее отец.
Вынув мобильный, она позвонила одному из членов Убойного отдела, который собирал для нее материал, и сказала:
– Географ. Но причастность не к серии убийств, а к убийству и ограблению пожилой самогонщицы несколько лет назад. За это преступление был осужден ее сын. Да, займитесь этим немедленно. Мы должны отправить виновника за решетку, а невиновного вытащить. К понедельнику буду в Москве.
Да, она нашла убийцу – но не того, который ей требовался.
* * *
К своей старой школе Лера вернулась, когда уже был поздний вечер, однако она знала: завхоз Виктор Степанович торчит в школе допоздна.
Она не сомневалась, что он уже вернулся, купив краски.
Занятно, что именно за хищение краски, правда, не в школе, а в колледже, где он тоже подрабатывал, Виктора Степановича и отправили на полтора года в места не столь отдаленные, причем арестовав на день позже отца.
А колледж, в котором он работал, был тем самым, где преподавала молоденькая учительница, также ставшая жертвой маньяка.
Выйдя по скорой амнистии, завхоз, как ни в чем не бывало, уже на следующий год вернулся в свою старую школу.
