Лера поверила завхозу. Да, не маньяк, но знает, кто им является. Причем знает это, судя по собственным словам, уже целых три года.
И три года молчит!
Ее занимал один-единственный вопрос, и Лера его задала:
– У кого вы купили это барахло, в том числе и сервант, в котором нашли нож? Кто этот он?
Завхоз исподлобья посмотрел на нее и сказал:
– У нашего бывшего физрука, Олега Родионовича…
* * *
Быстро шагая по улице к расположенному поблизости от ее бывшей школы дому физрука, Лера едва не хохотала. Хотя повода для веселья не было.
Ну да, выходит, что она искала маньяка, а он все время был прямо около нее. Они с Лариской тогда сразу же напали на верный след, однако потом, отыскав все эти секс-игрушки физрука, отчего-то решили, что к убийствам он не причастен.
Напрасно решили.
Итак, физрук Олег Родионович. Ну что же, она отыскала маньяка, оставалось дело за малым: выбить из него признание.
Как жаль, что завхоз избавился от ножа, которым физрук убивал жертвы, – вполне вероятно, что на нем были его отпечатки пальцев и, вне всякого сомнения, следы ДНК.
Но сделанного не воротишь. Однако она справилась с заданием – еще только вечер пятницы, а она уже знала, кто убийца.
Лера оказалась во дворе двух серых, стоявших напротив друг друга, пятиэтажек – в одной из них и обитал Олег Родионович.
Она знала, что делать. Так же, как и в случае с прочими подозреваемыми, потребует от него пройти тест на детекторе лжи. И тот или откажется, ну, или согласится – и в любом случае она сумеет его изобличить.
Надлежало быть начеку, потому что маньяк мог выбросить любой фортель. К примеру, попытаться убить ее.
И все же один вопрос не давал Лере покоя: отчего физрук все последующие годы не убивал? Ведь он вполне мог сделать это, ничего ему не мешало, но отчего-то прекратил свои бесчинства, что, вне всякого сомнения, было великолепно – ведь это спасло жизни стольким потенциальным жертвам.
Однако она возвращалась к изначальному вопросу: почему маньяк прекратил убивать?
Ну что же, у физрука в очень скором будущем появится возможность поведать об этом сначала ей самой, а потом и правоохранительным органам.
Она попыталась разглядеть номера домов, чтобы понять, в какую пятиэтажку ей надо, и в этот момент вдруг услышала голос.
Знакомый голос. Голос физрука Олега Родионовича.
Этот голос настиг ее из прошлого, которое все это время было ее настоящим.
Лера вздрогнула, чувствуя, что дрожит. Но нет, не от холода, даже вечер был на удивление теплый, а от страха.
И от того, что наконец столкнулась с маньяком лицом к лицу – и узнала правду!
Физрук болтал с кем-то из пенсионеров, сидевших на лавочке одного из подъездов. Мельком Лера отметила, что он тоже постарел, раздался вширь, поседел.
Однако, как и раньше в школе, даже возле дома ходил в своем неизменном спортивном костюме, только теперь не красном, а темно-синем.
Вероятно, это была униформа маньяка.
Физрук ляпнул какую-то шутку, от которой все рассмеялись: судя по всему, у него было отличное настроение.
Лера хотела было уже двинуться к Олегу, чтобы сначала предложить ему зайти к тому в квартиру, а потом вызвать на откровенность. И не беда, что ноутбук не работал, потому что завхоз разбил его: маньяку об этом знать вовсе не обязательно.
Она устроит для него знатное шоу.
Лера уже намеревалась привести свой план в исполнение и подойти к физруку-маньяку, чтобы завести с ним разговор, но тот, завершив болтовню с пенсионерами на лавочке, вернулся в подъезд, откуда, однако, снова вышел через несколько секунд, с ловкостью спуская по ступенькам инвалидное кресло, в котором сидела крайне полная, угрюмо глядевшая куда-то перед собой, совершенно седая женщина.
Его мать, что ли? Ну надо же, маньяк, оказывается, был образцовым сыном!
Однако Лера вспомнила сведения из досье на Олега Родионовича: его мать, как, впрочем, и теща, умерли уже изрядное количество лет тому назад.
И вдруг поняла, лицо этой женщины в инвалидном кресле ей знакомо: она ведь видела ее один раз, тогда, в школе.
Ревнивая супруга физрука, состоявшая в какой-то религиозной секте.
Нет, не один, а целых два раза: позднее на похоронах Лариски, за которыми наблюдала, спрятавшись на Старом кладбище, где лежали отец и бабушка.
Интересно, а почему она теперь сидит в инвалидном кресле и что с ней приключилось? Впрочем, какая разница…
Лера внезапно вздрогнула, чувствуя, что земля уходит у нее из-под ног. Она оцепенело наблюдала за тем, как физрук быстро катит инвалидное кресло с больной женой куда-то в центр двора, к песочнице, в которой, несмотря на поздний час, еще возились пара малышей.
Поставив кресло, физрук что-то коротко сказал жене, потрепал ее по отвислой морщинистой щеке, а потом удалился снова к лавочке с пенсионерами.
Рано состарившаяся женщина в инвалидном кресле с тоской повернула голову, смотря вслед мужу, который, вывезя ее на прогулку, тотчас бросил.
Лера же продолжала дрожать.
Какая разница?
И, чувствуя, что у нее кружится голова, быстро закрыла глаза. Она все время задавалась вопросом, отчего маньяк прекратил убивать. И справедливо полагала, что если найдет на него ответ, то узнает, кто же маньяк.
Физрук хоть и постарел и раздобрел, однако был в сносной спортивной форме – и ничто не мешало бы ему убивать все эти годы снова и снова: хоть в их городе, где он жил, хоть где-то в другом месте.
Однако он этого не делал.
Это могло означать одно: физрук – вовсе не маньяк.
А маньяк тот, кто не мог убивать, например, по причине физического увечья.
Лера посмотрела на жену физрука, сидевшую в инвалидном кресле и тупо уставившуюся на возившихся в песочнице ребятишек.
Например, если ты оказался в инвалидном кресле. Вернее, оказалась.
* * *
Подойдя к дому напротив того, в котором обитал физрук, где тоже восседали болтливые пенсионеры, Лера, пожелав доброго вечера и отметив, что погода необычайно теплая, выслушала сначала поток информации о глобальном потеплении климата, а потом, все это время не вслушиваясь в поток ненужных слов, наблюдая за женой физрука, которая, в свою очередь, наблюдала за детьми в песочнице, такая одинокая, такая всеми брошенная, даже собственным мужем, произнесла:
– А знаете, Олег Родионович раньше у нас физкультуру преподавал. Правда, я его давно не видела. Скажите, а что с его женой-то случилось?
