– Валерия Михайловна, мы можем начинать? – спросил ее представитель финансового отдела, явно не заметивший ее взвинченного состояния.
Члены делегации потенциальных инвесторов, кажется, тоже ничего не заметили, а вот от взгляда этого типа в пижонских очках и с ярким галстуком ее смятение явно не ускользнуло.
Он пристально взирал на нее, а на его тонких губах играла иезуитская улыбка.
Это был Кирилл.
* * *
Лера сама не помнила, как смогла довести совещание до конца. Хорошо, что это был только первый раунд переговоров, и инициативу перенял представитель финансового отдела, который сыпал цифрами, фактами и аргументами. Лера же, все время избегая смотреть в сторону Кирилла, в разговоре участия не принимавшего, а только подававшего своим боссам то одну бумагу, то другую, чувствовала на себе его взгляд.
Его пристальный взгляд.
Как только совещание завершилось, Лера первой вскочила и, ни о чем не задумываясь, тотчас покинула конференц-зал.
Лифт, как назло, был занят, поэтому она рванула на себя дверь, что вела на лестницу. И услышала позади себя то, что все это время боялась услышать.
Голос Кирилла.
– Лера, подожди! Ну куда же ты!
Она и не думала останавливаться и тем более оборачиваться, выбежав на лестницу.
– Лера, ты забыла свой кейс!
Пришлось остановиться и развернуться.
Кирилл, сияя, держал в руках ее кейс и мило смотрел на нее так, как будто…
Как будто между ними ничего не произошло.
Ничего не произошло?
– Благодарю! – холодно произнесла Лера и взялась за ручку кейса, прикоснувшись к руке Кирилла: тот и не думал отпускать.
Несколько секунд они держали кейс за ручку вдвоем, а затем Кирилл, отпустив наконец кейс, вдруг случайно дотронулся до ее руки.
И пощекотал ее мизинцем.
Нет, явно не случайно, а вполне даже намеренно.
– Отлично выглядишь, Лера! – сказал он, и та, понимая, что если она сломя голову бросится по лестнице вниз (или вверх: какая, собственно, разница!), то покажет Кириллу, что боится его, осталась стоять.
Но разве, сбежав после совещания, она уже это не продемонстрировала?
– Благодарю! – снова произнесла Лера, и Кирилл, улыбаясь еще больше, продолжил:
– Когда я узнал, с кем мы едем на переговоры, то был просто вне себя. Еще бы, ты стала такой крутой бизнес-леди! Респект, Лера!
– Благодарю!
Кирилл, сверкнув стеклами очков (что напомнило ей адвоката-любовника своей тезки, дочери бывшего владельца холдинга, который был теперь ее холдингом), иронично заметил:
– А что-то кроме «благодарю» ты сказать можешь?
Лера стояла и смотрела на Кирилла, того самого человека, который цинично и без малейших укоров совести использовал ее тогда в своих интересах, а получив от нее все, что требовалось, просто избавился.
Человека?
Сына того человека, который, и в этом сомнений быть не могло, являлся убийцей ее отца, отдав приказание убить его и инсценировать самоубийство, за что не только не понес наказание, но и сделал карьеру, а теперь подался в бизнес.
Человека?
Наконец, тот самый Кирилл, который был отцом ее Феденьки, о чем он, слава богу, не был в курсе и никогда не должен узнать: и этот человек теперь стоял перед ней и, мило улыбаясь, говорил комплименты, кажется, даже вполне себе искренние, и, как в былые времена, щекотал ее ладонь своим мизинцем, от чего она раньше млела и что теперь вызывало в ней холодный гнев.
Человека?
Нет, не человека, а монстра, чудовища, исчадия ада.
Ну, или все-таки человека.
– Могу. Пока!
И, не оборачиваясь, побежала по лестнице вниз.
* * *
Первым желанием Леры было прекратить переговоры с потенциальными инвесторами, в команду которых входил Кирилл. Информация на Кирилла, собранная меньше чем за сутки Убойным отделом, была вообще-то относительно безобидная.
Уйдя тогда из областной прокуратуры, где его папаша продолжал карабкаться по служебной лестнице, он ударился в бизнес, однако, не сумев достичь больших высот, подвизался в роли мелкой сошки у серьезных людей.
И все равно Лера приняла решение: с теми, на кого работает Кирилл, она дел иметь не намерена. И несмотря на протесты своего финансового отдела («Валерия Михайловна, это же отличные условия! Они же предлагают нам такую кучу денег!»), велела прекратить переговоры и сообщить потенциальным инвесторам, что в их предложении никто не заинтересован.
Вернее, не заинтересована она сама.
А через день после этого ей в особняк прислали огромную корзину белых роз. Лера сразу поняла, от кого: Кирилл, как и тогда, давным-давно, выбрал эти цветы, потому что это были его цветы.
Корзину Лера обнаружила, когда вернулась вечером с работы, и Феденька, взяв ее за руку, сразу подвела к этому стоявшему в холле великолепию.
– Мамочка, смотри, что тебе прислали! Тут Федор заезжал и сказал, что у тебя появился поклонник. Мамочка, а что такое поклонник? Он что, тебе постоянно кланяется?
Уведя дочку от корзины с цветами, Лера сказала:
– Нет у меня никакого поклонника, это Федор, как ты сама знаешь, просто голову морочит. Он же такое просто обожает!
Не было?
И добавила:
– Не было и не будет, Феденька, так что тебе волноваться не надо. Не будет ни поклонника, ни кого-то еще!
Дочка, обвив ее шею ручками, прошептала Лере на ухо:
– Но мамочка, может, пусть будет? Федор сказал, что у меня скоро появится папочка!
Ох уж этот Федор Б. Крылов!
Лера сказала как отрезала:
– Никакого папочки не будет, Феденька!
И тут дочка, слезая с Леры, спросила:
– Не будет, потому что уже есть, мамочка? Скажи, кто мой папочка? Федор сказал, что я должна у тебя спросить!
Лера, тогда отделавшись какими-то общими словами, позвонила Федору Б. Крылову и впервые дико орала на него по телефону, обвиняя в том, что он идиот, что подзуживает дочку, что суется в дела, которые его не касаются!
И завершив свою филиппику тем, что не было у нее поклонника и не будет и что нечего забивать ребенку голову вещами, которых он не понимает. И что пусть он это намотает на ус.
Терпеливо выслушав крики Леры (которых та под конец разговора сама стыдилась), Федор промолвил:
