– Лерка, ты завершила свой феноменальный ор? Ну что же, намотаю себе на ус, которого у меня, увы, нет, но который, быть может, отпущу, тем более Машка в самом деле твердит, что бородка и усы мне очень подойдут. Так что как появятся, сразу намотаю.
Лера поняла, что явно перегнула палку, однако извиняться перед Федором не намеревалась.
– Что же касается отсутствия у тебя поклонника, Лерка, то это, безусловно, твое дело, однако, быть может, было бы тебе неплохо его завести: не орала бы тогда на своего старого друга!
Лера, вздохнув, примирительно извинилась, на что Федор, долго зла ни на кого не державший, благодушно заметил:
– Ну ладно, ты еще так себе орала, вот моя Машка, если разойдется, тебе сто очков фору даст. Так ведь, Машка?
Лера сказала:
– Маше привет. Моего поклонника, так и быть, оставим в покое…
– Нет, Лерка, ну почему же, думаю, тебе надо…
– Федяка, я сказала: оставим в покое! Но что ты там зудел Феденьке про ее отца? Ты понимаешь, что болтовня о поклоннике – это одно, а об отце Феденьки – совершенно другое?
Федор Б. Крылов вины своей не признал:
– Ну, а что тут такого, Лерка? Девочка рано или поздно пожелает узнать, кто ее отец. Я ведь знаю кто, точнее, догадываюсь, однако буду молчать. Но стоит ли молчать тебе?
– Вот и молчи! Это единственное, чем ты можешь помочь и мне, и Феденьке. Ты ведь будешь молчать?
Федор Б. Крылов клятвенно ее заверил, что будет молчать даже под пытками, и на этом они расстались.
* * *
Лера, снова сидя ночью в пустом конференц-зале с бокалом риохи (кажется, это начинало входить у нее в привычку!), думала о словах Федора.
Ну да, отцом Феденьки был Кирилл, и об этом знал только Федор Б. Крылов. И он, несмотря на свою болтливую натуру, эту тайну никому не выдаст.
Он был прав в отношении того, что рано или поздно Феденька пожелает знать правду – и ей придется сказать.
Соврать, что отцом является крестный Феденьки, Федор? Тем более что тот наверняка почтет за честь считаться отцом Феденьки, которую нежно любил и которая обожала своего непутевого крестного.
Мысль в целом неплохая, но несколько запоздалая. Надо было с самого начала придерживаться этой версии, а теперь, после женитьбы Федора, сделать его отцом Феденьки не получится: жена Крылова, Маша, будет возражать.
Надо было делать это до, тогда бы все еще как-нибудь сошло с рук, а так…
Да и не хотелось втягивать в это дело ни Федора, ни Машу, ни их близнецов. Потому что это было исключительно ее собственное дело.
Еще один мертвец-шатун, который никак упорно не хотел лежать в могиле.
Хотя какой Кирилл мертвец! В мозгу Леры вдруг вспыхнули сцены их давнего секса, и она внезапно ощутила, что…
Нет, не любовь в отношении Кирилла, та если и была (ну да, была: что уж тут юлить перед самой собой!), то давно рассеялась, как пушечный дым над местом сражения, усеянным мертвыми телами.
Мертвыми телами ее отца, бабушки и Лариски.
Не любовь – а желание. Да, несмотря на то, что Кирилл был циничным, бессердечным мерзавцем, который разрушил ее жизнь, несмотря на то, что он был сыном человека (человека? нет, не человека! однозначно – нет!), который отдал распоряжение убить ее отца, несмотря на то, что они оба, и папаша, и его отпрыск, использовали ее в своих целях, а потом просто выбросили на помойку…
Несмотря на все это она испытывала по отношению к Кириллу желание.
Необузданное. Дикое. Всеобъемлющее.
Закрыв глаза, Лера вспомнила, как они предавались любви. И как он уже сейчас, после их встречи столько лет спустя, дотронулся до ее руки своим мизинцем.
Как и тогда…
Заставив себя невероятным усилием воли открыть глаза (хотя так этого не хотелось!), Лера стряхнула грезы и, отнеся пустой бокал на кухню, дала себе зарок, что больше по вечерам алкоголя пить не будет.
И отправилась посреди ночи в тренажерный зал, чтобы заставить себя забыться и прийти в чувство.
В чувство пришла, а вот забыться – нет, не получилось.
* * *
Последующие недели, всегда по пятницам, ей приходила корзина из сто одной белой розы, и каждый раз Лера, дав соответствующее распоряжение, велела отсылать ее обратно.
Посмотрим, кто кого.
* * *
Под Новый год Лера, чувствуя, что уходящий год, несмотря на то что принес много положительного, все же по понятным причинам порядком измотал ее, вместе с Феденькой решила сменить обстановку – они улетали в Бангкок.
В аэропорту, когда уже объявили посадку на их рейс, Лера, взяв дочку за руку, сказала:
– Ну вот, можем пройти на посадку…
И осеклась, заметив в очереди к нужному выходу Кирилла.
Он не видел ее, беседуя с очкастым худющим мальчиком лет шести, которого держал за руку. Ну да, из досье Убойного отдела, собранного на отца Кирилла, следовало, что у того имелся внук, а у Кирилла, впрочем, разведенного, сын.
Тоже Кирилл.
– Мамочка, ну что, мы идем? – спросила Феденька, не понимая, отчего мама медлит. – Смотри, сколько людей!
Но из всех людей Леру интересовал только один: Кирилл.
Отменить поездку? Покинуть аэропорт? Сказать дочери, что они никуда не полетят? Купить прямо здесь билет куда угодно, лишь бы не в одном направлении с Кириллом?
Переборов панику, Лера, сжав руку дочери, твердо сказала:
– Конечно, идем, но пусть сначала другие сядут, а то будем долго в очереди стоять…
Если повезет, то они не столкнутся с Кириллом. Главное, чтобы он не жил с ними в одном отеле, но в такое совпадение Лера поверить не могла.
Все шло хорошо, Кирилл их не замечал, и Лера успокоилась. Ну да, всего-то провести эти сколько там часов в самолете, дождаться, пока Кирилл и его сын не выйдут и…
– Лера, вот это да! Вы тоже в Бангкок летите? – услышала она голос Кирилла и заметила, что он стоит перед ней.
– Летим, – подтвердила она, и Кирилл усмехнулся:
– Не удивлена видеть меня? Значит, уже заметила, но решила не подходить. Кстати, я тоже заметил, что ты заметила, однако вот игнорировать тебя не стал. А ты ведь Феденька?
Он обращался к девочке, и Лера в ужасе замерла. Встреча отца и дочери – только этого не хватало.
Как хорошо, что Кирилл понятия не имеет, что это его кровь и плоть.
Кирилл же, в своих лучших традициях, сыпал комплиментами:
– Такая же умница и красавица, вся в маму!
